Лора Энтони - Заветные слова

  — У тебя случайно нет брошюрки, в которой бы сообщалось о программе конкурса? Ну, знаешь, намеченные фуршеты, конференции... Нам ведь нужно выработать план действий.

  — Сейчас. — Кейти радостно улыбнулась. Она была счастлива поговорить о деле, а не о том, что вот-вот могло произойти между ней и Труманом. — Держи, — она протянула ему красочный проспект, который кто-то сунул ей при входе, — регистрация участниц будет проходить с шестнадцати до восемнадцати. Который час?

  — Пятнадцать тридцать.

  — Общее собрание состоится в семь вечера.

  — Итак, они намерены подавать нам напитки, но не еду. Не слишком хорошо — поглощать одни коктейли. Лично я хочу есть. А ты?

  — И я.

  — Мы могли бы пообедать в здешнем ресторане, — предложила Кейти.

  — Или заказать еду в номер.

  — А не слишком ли дорого это обойдется несчастным налогоплательщикам? Я имею в виду, что мы можем спуститься в ресторан...

  — Моя дорогая, надо брать от жизни все, что она дает тебе. Где у нас тут меню?

  — Сейчас найду.

  Кейти встала и прошлась по комнате. Возле телевизора стояла небольшая тумбочка, и девушка принялась изучать ее содержимое. Глянцевые журналы, пара женских романов... Кейти попыталась запихать все это подальше, но каким-то непостижимым образом журналы вдруг разлетелись по полу. «Совсем как в школе», — невольно подумала она. Вот так же беспрестанно роняла вещи. И, судя по блеску в глазах Трумана, он догадывался, что на уме у нее, как и много лет назад, был только он.

  Впрочем, сейчас Труман, кажется, занялся изучением брошюры и не обратил внимания на разлетевшиеся журналы. Кейти стиснула зубы и сделала вид, что разглядывает картинки, хотя на самом деле краем глаза наблюдала за Труманом.

  Он вдруг резко обернулся и посмотрел на нее:

  — Нашла что-нибудь?

  Кейти вздрогнула.

  — Меню нет?

  Она сглотнула и покачала головой.

  — Давай заглянем в мини-бар.

  Труман встал, подошел к кухоньке и наугад открыл дверцу прямо над холодильником.

  — Что у нас тут? Сушеные устрицы, оливки, крекеры, соленые орешки, — перечислял он содержимое мини-бара, — шоколад... Ничего не хочешь?

  «О да, хочу! Тебя, Труман!» — мысленно воскликнула Кейти.

  Через минуту он уже расставлял на журнальном столике стаканы с содовой, найденной в холодильнике, блюдца с орешками и шоколадными батончиками.

  — В холодильнике есть сыр, — предложил он. — Я сделаю бутерброды.

  Кейти равнодушно кивнула.

  — А что это там под креслом валяется? Случайно не меню?

  — Нет, — быстро ответила Кейти, — это какой-то рекламный проспект. Он лежал вместе с журналами. Должно быть, я уронила его... — Она потянулась за брошюркой, но Труман оказался проворнее.

  — Ух ты, — сказал он, изучив рекламу ароматных масел для массажа, — похоже, ты собиралась сделать мне сюрприз...

  — Нет, я клянусь, нет! — запальчиво воскликнула Кейти. — Это лежало вместе с журналами...

  — Дорогая, успокойся, я пошутил. Никто не требует, чтобы ты делала мне эротический массаж. Это всего лишь реклама.

  Кейти вскочила на ноги и метнулась в сторону ванной комнаты. В ее глазах стояли слезы.

  — Эй, Кейти, с тобой все в порядке?

  В ответ она лишь безмолвно покачала головой. Труман подошел к ней сзади и легонько обнял за плечи. Кейти вся напряглась.

  — По-моему, нам нужно поговорить, — тихо сказал он.

  — Нет, не нужно.

  — Кейти, — так же мягко проговорил он, — успокойся.

  Успокоиться? Да как она могла успокоиться, когда этот мужчина, главная и единственная любовь всей ее жизни, стоит у нее за спиной, обнимает за плечи и говорит всякие ласковые слова самым, что ни на есть проникновенным голосом? И по его глазам видно, что он находит ее привлекательной, очень привлекательной, только вот вопрос в том, нравилась бы она ему, если бы осталась прежней? Если бы все еще носила очки, если бы не похудела?

  — Перестань нервничать, — сказал Труман, — и посмотри на меня.

  Очень медленно Кейти повернулась к нему и подняла на него свои огромные, чистые глаза.

  — Нам нужно поговорить, — снова повторил Труман.

  — О чем нам говорить? — устало отозвалась девушка.

  — О том, что произошло много лет назад.

  — А что произошло? — сморщила лоб девушка.

  Волна жгучего стыда вдруг нахлынула на нее. Конечно, он имеет в виду ее детскую влюбленность, но он даже не подозревает, что она до сих пор влюблена в него. Кейти попыталась взять себя в руки, сосредоточиться и подумать о том, как вела бы себя Тесс Дюпри, окажись она на ее месте, но мысли будто бы спутались в один большой клубок. Как бы Кейти ни сопротивлялась, чувство, которое она подавляла в себе все эти годы, рвалось наружу.

  — Не волнуйся, Кэт, — ласково сказал Труман, — тебе нечего стыдиться. Просто нам обоим станет легче, если мы все обсудим.

  Кэт. Он назвал ее Кэт. Как когда-то в детстве, когда дразнил ее «котенком».

  — К чему ворошить прошлое?

  — К тому, что это прошлое не отпускает нас.

  — Неужели? — одними губами спросила Кейти.

  — Когда я поцеловал тебя... Когда я прикоснулся к тебе... Кейти, мы оба это почувствовали! Боже мой, да я влюбился в тебя, как только увидел на дорожке в Ботаническом саду!

  — Правда?

  Не ослышалась ли она? Труман Уэст влюбился в нее? Это же чудесно!

  — Правда. Я был таким идиотом в школе. Не могу поверить, что совсем не замечал тебя.

  — Это не твоя вина. Я была толстой уродиной, а ты был влюблен в Роунду.

  — Да, — мрачно согласился он, — в Роунду, источник зла. В причину всех моих проблем.

  — Ты все еще любишь ее? — испуганно пролепетала Кейти.

  — Нет, — усмехнулся Труман, — дело в моей работе.

  — Тогда я ничегошеньки не понимаю...

  — Моя работа — самая важная часть моей жизни. И я не могу... не стану жертвовать ею ни ради тебя, ни ради кого-то другого.

  — А я и не собираюсь просить тебя об этом, — неожиданно спокойно отреагировала Кейти.

  — Я очень привязался к тебе. Больше, чем ты можешь себе представить. Но поддаться этому чувству означало бы предать тебя.

  — Предать меня? О чем ты говоришь, черт побери?

  — Милая Кейти, я так сильно хочу тебя, что мне кажется, если мы сейчас же не поцелуемся, я умру. Но я не могу... Не могу...

  Кейти побледнела. Труман только что сказал именно те слова, которые она ждала всю жизнь.

  — Не можешь из-за того, что ты на службе?

  — Да, но дело не только в этом. Я не могу любить тебя. И не смогу любить никогда. Ты понимаешь?

  Кейти задрожала. Девушка чувствовала себя несчастной голодной собакой, которой показали лакомую косточку, а когда она завиляла хвостом и подошла, чтобы забрать угощение, ее пребольно ударили.