Она украдкой бросила взгляд на Рика. Его лицо исказилось от напряжения, он даже сжал губы. Неужели она так неуклюжа? Лили высвободила руки и сделала шаг назад.
— Ничего не выходит. Я ведь не Золушка. Я не умею танцевать бальные танцы.
— У тебя хорошо получается, и это простой вальс. Ты научишься.
— Тогда почему у тебя такой вид, будто тебе пихают осколки под ногти?
Рик провел рукой по волосам. Когда их взгляды снова встретились, Лили пошатнулась, увидев его горящие глаза. Она наступила каблуком на подол своего платья и упала бы, если бы Рик не поймал ее за локти и не удержал. Он почти тут же выпустил ее.
— Потому что ты красива. От тебя потрясающе пахнет. У тебя мягкая, как атлас, кожа. И сейчас я могу думать только о том, что у тебя под платьем ничего не надето. Я хочу тебя.
Сердце ее пропустило удар. Лили прижала руку к груди.
— О…
— Лили.
Она едва могла дышать. Рик провел тыльной стороной руки по щеке Лили. От этого прикосновения ее охватила дрожь.
Он прижал ладонь к ее пояснице, не давая отшатнуться. Другой рукой он поднял ее подбородок и чуть наклонил голову, чтобы ее поцеловать. Ей было мало его прикосновения, легкого, как прикосновение крыльев бабочки. Должно быть, он прочел ее мысли, потому что поцеловал ее снова, на этот раз более долгим поцелуем, стараясь разомкнуть ее губы. Его теплый, влажный и страстный поцелуй… Она ахнула от захватывающих ощущений, от которых у нее кипела кровь, и он воспользовался этим. Его гладкий язык нашел ее язык, сплетаясь с ним и танцуя, ища и отступая.
Он так сильно сжал ее в объятиях, что Лили, притиснутой к его крепкой груди, стало трудно дышать. Нижней частью живота она почувствовала его возбуждение, горячее и страстное. Поцелуй стал еще крепче. До сих пор Лили никогда не целовали с таким желанием.
Он провел руками от бедер Лили к ее талии, потом по груди. Покрыл поцелуями ее губы, подбородок, шею.
— От тебя так хорошо пахнет…
— От тебя тоже.
Лили погрузила пальцы в короткие, упругие пряди его волос, в то время как его руки ласкали ее обнаженные груди. Ей и в голову не приходило, что под это платье так легко проникнуть.
— Сними платье, — попросил он.
Эти слова вмиг отрезвили ее.
— Нет.
Он пристально посмотрел ей в глаза, и она увидела в его взгляде жаркое синее пламя.
— Лили, я хочу тебя. А ты — меня.
Ее сердце замерло на секунду или десять. Рик хотел ее. То есть нет, Рик хотел женщину с изысканной прической, одетую в платье за шестьсот долларов и туфли за триста долларов. Он хотел женщину, которую сам и создал.
Она решительно освободилась от его объятий.
— Я не занимаюсь случайным сексом.
— Мы станем потрясающей парой.
Уверенность в его голосе пошатнула ее решимость держаться подальше от него. Подумай о своей матери и о цене, которую она заплатила за свою любовь.
— Я не сплю с кем попало и не завожу романов, которые будут продолжаться считанные дни.
Через пять дней мы распрощаемся.
Рик глубоко вздохнул.
— Наш роман мог бы продолжаться дольше.
Ее сердце на секунду замерло, и в нем появилась надежда.
— Насколько дольше, Рик? На неделю? Месяц? Год?
Он переступил с ноги на ногу. Его огненный взгляд потух.
— Ведь ты не собираешься жениться.
— Лили…
Она подняла обе руки.
— Не волнуйся. Я просто хочу знать, что будет потом.
— Я не могу предложить тебе ничего длительного.
У нее вырвался разочарованный вздох.
— В этом и состоит разница между тобой и мной, Рик. Я разбиваю сад и наблюдаю, как он растет. Ты составляешь проект и уходишь.
Его молчание было очень красноречивым.
Неужели она сошла с ума? Лили нахлобучила каску на голову и, топая, направилась к фабрике, собираясь найти Сэма, мастера на строительстве.
О чем она думала, когда позволила Рику так себя целовать? Когда позволила ему так к ней прикасаться? Она, можно сказать, прижалась к нему всем телом. По крайней мере сегодня его не будет на строительной площадке. Архитекторы всегда уходили, когда начиналась стройка. Работа на площадке была грязной и потной, и многие избегали ее.
Она переступила через порог, нырнула под пластиковый занавес, закрывавший дверь, и пошла в том направлении, откуда слышался голос Сэма. Как только она оказалась в задней части дома, мастер вышел из лестничного колодца. Рядом с ним стоял Рик.
На нем были выглаженные брюки цвета хаки и бледно-голубая хлопчатобумажная рубашка с вышитой поверх сердца эмблемой компании.
Цвет ткани подчеркивал яркий оттенок его глаз.
Его желтая каска выглядела так, как будто побывала не на одной стройке — не вполне то, что стал бы носить чистюля архитектор.
— Эй, Лили, — сказал мастер. — Трент придет?
Она улыбнулась Сэму, но заметила, что взгляд Рика скользит по ее помятым джинсам, которые она вытащила из сушилки, и по рубашке, которую стянула из корзины для стирки Трента.
— Трент и артель будут здесь примерно через час.
— Хорошо, я принесу чертежи из грузовика. У меня был вопрос насчет того пруда. Сейчас вернусь. — Сэм, топая, вышел из здания, оставив Лили наедине с Риком.
Рик ласково и пристально взглянул на Лили, и она почувствовала, что у нее горят щеки.
— Что ты здесь делаешь?
— В этом проекте есть мои капиталовложения.
— Совладелец? — Она изучала разрушенные стены, стараясь не смотреть на него.
— Нет. Мой дедушка иногда привозил меня сюда, и мы ловили рыбу в пруду за зданием. Он приезжал сюда с тех пор, как был мальчиком, а фабрика все еще работала.
Она встретилась с ним взглядом.
— Я думала, что богатые дети ловили рыбу только на яхтах в Гольфстриме.
— Это проявление твоего предрассудка. Лили. Он взял ее за локоть и повел к широкому окну.
Ее охватило сильное волнение, и она высвободила руку.
Рик указал ей на что-то.
— Видишь тот большой валун на восточной стороне пруда? Прямо там я поймал двадцатифутовую полосатую зубатку. Нам с дедушкой пришлось ее зажарить на костре на заднем дворе, потому что мама не разрешила мне принести ее в дом. Зубатка со снятой кожей — это…
— Неприятное зрелище, — договорила она за него. Они улыбнулись друг другу. — Я тоже иногда ловила рыбу, но такой большой рыбины поймать не удалось. Как ты думаешь, в пруду остались большие зубатки?
Она резко выдохнула, увидев его мальчишескую улыбку.
— Привези камышовую удочку и пакет хот-догов для наживки, и мы выясним. — Он улыбнулся, а потом, словно вспомнив что-то, нахмурился. — Мы еще должны выбрать драгоценности к твоему платью.
— Разве ты не можешь это сделать сам?
— Поскольку эти вещи должны остаться у тебя после того, как все закончится, ты должна выбрать что-то такое, что захочешь надеть снова.
