— Пропустите, Олег Платонович.
Охранник моментально ткнул у себя на пульте какую-то кнопочку, и турникет, в который Люська упиралась грудью, легко крутанулся вокруг своей оси, протолкнув ее внутрь. Облегченно вздохнув, Люська поискала взглядом ту, кому принадлежал голос.
Невысокая женщина с простой прической (стянутые на затылке в узел волосы) и в строгом классическом костюме стояла у подножия лестницы и делала приглашающий жест. Люська подчинилась; миновав пару пролетов, они свернули налево и вошли в тесноватый, но современно обставленный кабинет. На рабочем столе возвышался компьютер с огромным монитором.
Женщина, которая, как следовало из таблички на двери, была заведующей по учебно-воспитательной работе, спокойно расположилась за столом и предложила Люське присесть.
— Вы — родительница? — спросила она, чуть растянув губы в вежливой улыбке.
— То есть? — не поняла Люська.
— Вы — чья-то мать?
— А! Да. Я — чья-то мать, — с облегчением согласилась Люська. — То есть не чья-то, а мать вполне конкретного мальчика, сына… То есть у меня сын, Вовка, и я его мать…
Теперь, после того, как при помощи наводящего вопроса завуча она вспомнила про Вовку, Люська почувствовала себя гораздо увереннее. Стало ясно: предлог для того, чтобы начать интересующий ее разговор, найден.
Придав своему лицу плаксивое выражение, Люська полезла в сумку и достала оттуда Вовкину фотографию. Как любящая мать, она всегда носила снимок сына в пластиковом отделении своего объемного кошелька.
— Вот, — снимок шлепнулся на стол перед заведующей учебной частью.
— Но этот мальчик не учится у нас, — заметила завуч, изучив фотографию.
— Да! Но это мой сын, мой единственный ребенок, все самое лучшее, что у меня есть… И погибнет — не физически, конечно, а морально — если вы не поможете мне, не расскажете все и не предложите хороший совет…
Женщина за столом все еще улыбалась и явно ждала, что будет дальше.
— Недавно мой сын познакомился с девочкой, — продолжала вдохновенно врать Люська, — и эта профурсетка просто свела его с ума! Мальчик забросил учебу, футбол, дельтапланеризм… Он даже на музыку перестал ходить… и посещать бассейн… и шахматы тоже, он так увлекался шахматами…
— Не много ли на одного ребенка? — продолжая вежливо улыбаться, спросила завуч.
— Ну что вы, не по улицам же ему бегать, знаете, сейчас такое время… Ну, так вот — все это он, представьте, забросил! И время проводит только с этой девочкой, Лизой… И не только свободное время — мне кажется, он порой прихватывает и от учебы, потому что стал плохо учиться… а этот мальчик — моя единственная надежда в жизни, и я просто потеряла сон…
— Простите, но я пока не понимаю, чем именно могу вам помочь.
— Да, но ведь эта девочка учится у вас! — взвизгнула Люська. — Это Лиза, Лиза Шарова. У нее выпускной класс. Она несколько раз была у нас дома, и я…
— Хорошо, но не могу же я запретить девочке видеться с вашим сыном. Простите, но это абсолютно не в моей власти.
— Да, но вы можете рассказать мне о ней! Я же совершенно не имею понятия о том, кто такая эта Лиза, откуда она вдруг взялась, кто ее родители, из какой она семьи, — простите, но мы взрослые люди, и вы не можете не понимать, как это все важно! Если бы я могла хоть что-нибудь о ней знать, то было бы легче на душе! А Вовчик, он же совсем ничего не рассказывает…
— Боюсь, я тоже не смогу вам ничем помочь. — Женщина смотрела на Люську все так же бесстрастно. — Никто не одобрил бы меня, если б я вдруг начала рассказывать незнакомым людям о наших учениках.
— Да, но я же не прошу выдавать мне секреты! Самая рамочная информация — что это за девочка, откуда, кто родители…
Женщина молчала. Люська подумала, полезла в сумку за платком и начала плакать — пока еще только всхлипывать, но с угрожающими перейти в скорый рев интонациями.
— Хорошо! Только я попрошу вас упокоиться, — наконец приняла решение завуч. — И не требуйте от меня слишком многого. Лиза Шарова, шестнадцать лет, пришла к нам в лицей в начале года. Очень самостоятельная девица. Сама написала заявление о приеме, сама внесла плату за обучение за год вперед, сама выбрала класс, в котором хотела бы учиться — у нас два выпускных класса. Замечаний у нее, насколько мне известно, нет. Учится хорошо. Что же до ее родителей… Не скрою, мы, как и всякое солидное заведение подобного рода, собираем сведения о родителях наших учеников. Но об отце или матери Лизы нам ничего не известно. Девочка объяснила, что они живут в каком-то заброшенном углу и вроде бы даже не в самой Москве, а в Подмосковье. Сама она очень хочет и любит учиться, поэтому пришла к нам, как Ломоносов, — самостоятельно.
— А где же она взяла деньги на учебу? Да еще за год вперед! Это же немалые деньги, как я понимаю!
— Сказала, что у родственников. Якобы у нее есть богатый дядя, который взял над девочкой шефство.
— О ужас… Дитя без роду, без племени… Но где же она живет? Не может же, девочка после занятий каждый день ездить к себе в Подмосковье.
— Конечно, нет. По моей информации, она проживает у родственников.
— Вы скажете мне адрес, не правда ли? — вкрадчиво сказала Люська.
— Не вижу в этом необходимости.
— Ах, милая моя… Не вынуждайте меня идти на крайние меры, подкарауливать девочку после школы, выслеживать… Как будто вам неизвестно, на что может пойти встревоженная мать!
Женщина подумала, склонив к плечу голову с аккуратной прической.
— Ну, хорошо. Только больше я не скажу вам ничего. И к нам в лицей тоже попрошу больше не приходить.
— Обещаю!
Завуч развернулась на стуле и быстрыми движениями пальцев как бы пробежалась по компьютерной клавиатуре. Агрегат еле слышно загудел, включая мозги.
— Вот, — в последний раз щелкнула клавишами Люськина собеседница. — Записывайте. — И она продиктовала адрес.
* * *
Конечно, Люська не стала медлить и, разыскав на купленной у метро карте Москвы названный ей переулок, ринулась на поиски. На это понадобилось добрых два часа. Метро, потом маршрутка и рейсовый автобус привели ее в самый отдаленный район Чертанова. Здесь лепились одна к другой старенькие пятиэтажки-хрущовки, выкрашенные в одинаковый мышиный цвет. Нельзя сказать, что район был каким-нибудь особенно грязным или страшным, но унылое однообразие домов, не разбавленное хотя бы одной детской площадкой, невольно навевало тоску.
Дома не оказалось ни Лизы, ни родственников. Такого варианта Люська почему-то не ожидала и в растерянности шлепнулась на лавочку у подъезда.
— Ходют тут всякие, — сразу же дежурно среагировала бабка, в длинной вязаной кофте, и отодвинулась.
