«Милый, чудный парень… Как трогательно.
Как странно…»
Джун тяжело вздохнула. Ладно, раз уж им не суждено быть вместе, раз уж ей в любви упорно не везет, пусть повезет хотя бы Сержу.
Она была бы искренне рада, если бы когда-нибудь узнала, что его личная жизнь сложилась вполне благополучно. Он этого заслуживает. В самом деле была бы рада…
Молодая женщина усмехнулась, удивляясь своему великодушию, выключила воду и вылезла из ванны.
О работе она не могла и думать, есть по-прежнему не хотелось. Советом Элен сходить на прогулку воспользоваться боялась: в тайне от себя она ждала звонка Сержа.
Телефон затрезвонил в три дня, но внутреннее чутье подсказало Джун, что это не Серж.
Снимая трубку, она не надеялась услышать его голос.
— Джун, ты с нами едешь? — произнеся положенные слова приветствия, спросила Оливия.
— Куда? — Джун нахмурилась, ничего не понимая.
Вчерашний разговор с Элен запечатлелся в ее памяти лишь частично. Беседуя с ней, она думала совсем о другом.
— Как это куда? В боулинг-клуб. Элен сказала, вы разговаривали об этом вчера.
Джун напрягла память.
— А, да. Точно. Что-то вы зачастили с развлечениями.
— Зачастили? — Оливия усмехнулась. — А по-моему, наоборот, выкраиваем на отдых слишком мало времени. Так ты с нами?
Джун уже собралась сказать «нет», но вдруг подумала, что в обществе друзей сумеет забыться, быстрее придет в себя.
— Да, — решительно ответила она.
— Отлично! Собираемся в «Торнадо» в семь вечера.
Заводя назад руку с увесистым оранжевым шаром, Джун думала отнюдь не о боулинге, а о своей не сложившейся любовной истории. Вокруг галдели, смеялись и взвизгивали — никому не было абсолютно никакого дела до ее невостребованных светлых чувств.
Взмах руки, бросок — шар падает на освещенную «космическими» лучами дорожку и, пролетая три четверти пути, уходит куда-то вбок, даже не достигнув кеглей.
— А черт! — Джун переключилась на игру, разочарованная своим промахом.
Надо собраться, твердо сказала она себе.
Ну, влюбилась, ну, опять неудачно, что с того? Не превращаться же теперь в рохлю!
Сейчас я собью все кегли! Я смогу! Я точно это знаю!
Самовнушение подействовало. Второй бросок получился куда лучше: уверенно запущенный Джун шар сшиб все до одной кегли.
— Есть! — Она подпрыгнула на месте, вскидывая вверх сжатую в кулак руку.
По истечении часа разгоряченные игрой друзья перешли в бар и заказали пива.
Джун сразу обратила внимание на принявшегося откровенно ее рассматривать черноволосого парня за соседним столиком. Когда их взгляды случайно встречались, он улыбался.
Может, взять и познакомиться с ним? — подумала она в каком-то отчаянии. По-моему, он очень даже ничего. Глядишь, и страдать перестану.
Парень следил за каждым ее движением, открыто ею любовался. Она прикидывалась, будто ничуть не смущена его вниманием, и старалась не смотреть на него.
Но в душе Джун шла яростная борьба. Изрядно пошатнувшееся убеждение в бессмысленности любовных связей ожесточенно спорило с разбуженными Сержем чувствами. Их пересиливало желание каким угодно способом избавиться от тяжких мук.
Черноволосый парень подошел к ней в тот момент, когда Майкл с Дэниелом отправились взять еще по кружечке пива.
— Я Патрик, — представился незнакомец, садясь рядом, и спросил:
— Можно узнать, как тебя зовут?
Она пожала плечами.
— Можно. Джун.
— Красивое имя.
— Спасибо.
Она окинула смуглое лицо Патрика внимательным взглядом. У него были выразительные бархатно-карие глаза, чуть длинноватый нос и родинка на левой щеке. Если бы они познакомились раньше, до Филипа и до этой новой встречи с Сержем, он, наверное, понравился бы ей.
А сейчас ее душа молчала.
Нет, решила Джун. Ничего не получится. Я не спасусь от любви, бросившись в нелюбовь.
— Ты здесь с парнем? — полюбопытствовал Патрик.
— Нет, просто с друзьями, — ответила Джун.
Ей захотелось уйти, вернуться домой и погрустить в одиночестве. Она натянуто улыбнулась и поднялась. — Элен, Оливия, я, пожалуй, поеду.
Неважно себя чувствую.
Элен встрепенулась.
— Может, тебя проводить?
— Нет-нет! — Джун помахала рукой. — Не беспокойтесь. Пока.
Она еще раз улыбнулась Патрику, решительно вышла из-за стола и направилась к выходу.
Новый знакомый поспешил за ней.
— Постой, Джун! Я чем-то обидел тебя?
— Нет, что ты, — бросила она через плечо.
— Тогда почему ты так внезапно решила уйти?
Они шли уже по длинному, декорированному причудливыми металлическими пружинами коридору. Джун приостановилась.
— У меня закружилась голова.
— Давай я довезу тебя до дома? — предложил Патрик так трогательно, что Джун даже стало немного жаль его.
— Спасибо, не надо. Я на машине, — вежливо, но твердо ответила она.
— Тогда хотя бы дай номер телефона! — взмолился Патрик, всем своим видом давая понять, что не намерен сдаваться. — Пожалуйста…
Джун покачала головой.
— Давай лучше я тебе позвоню…
К этому методу — не совсем честному — она прибегала в крайнем случае. Когда по-другому просто не могла отделаться от тех, кто слишком настойчиво пытался с ней познакомиться поближе.
Патрик быстро достал из кармана блокнотик и ручку, вырвал листок, записал свой номер и протянул Джун.
— Обещаешь, что позвонишь? — спросил он, пытливо глядя на нее своими бархатными глазами.
Джун ненавидела врать. Но давно поняла, что во взрослой жизни без лжи порой просто не обойтись.
— Обещаю.
Она приехала домой и, увидев горящую красную лампочку на автоответчике, разволновалась, как подросток перед первым свиданием.
Кто-то звонил в ее отсутствие.
Кто?
Джун не сразу прослушала запись. Несколько мгновений колебалась, боясь расстаться с надеждой, вспыхнувшей в душе. Какой-то тихий, едва различимый голос шептал ей: не глупи, не тешь себя напрасными надеждами. Но она не хотела ему верить. Прошла минута, вторая, третья…
Сердце Джун билось трепетно и громко, руки слегка дрожали. Сделав глубокий вдох, она в конце концов нажала на кнопку воспроизведения.
— Здравствуй, дочка, — нарушил напряженную тишину, режа слух Джун, до боли родной голос. Наверное, впервые в жизни она была не рада его слышать. — Если завтра в обед выберешь пару свободных часов, приезжай к нам.
Ждем тебя.
Джун медленно осела на пол, в отчаянии заламывая руки. Из ее груди вырвался жалобный, давно мечтавший высвободиться стон. Она беззвучно зарыдала, давая волю скопившейся за день тоске, и проплакала, наверное, долго, если бы не подошедшая и настойчиво не потеребившая ее лапой кошка.
