Она возвратила хозяину пустой бокал и удовлетворенная откинулась на подушки. Приятно осознавать, что она снова обрела уверенность в себе, что при помощи хитрого изобретательного ума смогла извлечь выгоду из простого стечения обстоятельств.
Но состояние лучезарного полузабытья вновь нарушило очередное вторжение. Выключив свет, Леонардо как ни в чем не бывало улегся рядом с ней. Расстояние не более сантиметра разделяло их тела. Но прежде, чем Клара успела высказать протест, мизерная граница исчезла. Мужчина обнял ее и прижал к себе.
— Спи спокойно, малышка, тебе нечего бояться. Смотри, как надежны мои объятия. — И в подтверждение сказанного горячие ладони еще сильнее сжали ее осиную талию.
— Я не нуждаюсь в твоих объятиях, — категорически заявила девушка, незаметно для себя тоже переходя на «ты».
Отчаянным усилием воли она подавила сладкое чувство, напоминающее горячий нектар, который разлился по телу пьянящими волнами от того места, куда прикоснулась рука Леонардо. Ну, зачем? Зачем она выпила проклятый коньяк?! Теперь у нее не хватит сил, чтобы встать и снова удалиться в гостиную…
— Нет, ошибаешься. Тебе нужны мои объятия. Стоит мне отпустить птичку, как она опять упорхнет на крышу, чтобы искать свою погибель, — промурлыкал он сладко, явно наслаждаясь неизбежным в таком положении тесным контактом. Он придвинулся ближе, и Клара почувствовала, как изящно округлая часть ее тела соприкоснулась с напрягшимся мужским естеством. И тут Клара запретила себе дальнейшие размышления на опасную тему.
— Запри дверь, и я даже при всем желании не смогу убежать. А тебе не придется остаток ночи сжимать меня столь крепко, как коршун пойманную добычу.
— Да ведь запертые двери сводят тебя с ума! В моем доме больше не будет замков, удерживающих тебя, только мои руки, а рядом — мое тело, чтобы согреть и уберечь пугливое существо от тревог и волнений.
Сберечь от тревог и волнений? Смотря с какой стороны. Мысль едва промелькнула в ее голове. Девушку постепенно обволакивал сонный туман, несмотря на ее усилия сохранить бодрость ума и быть начеку.
И все-таки мужчина добился цели. Она, Клара, лежит рядом с ним на шикарной кровати, наверняка постоянном пристанище греха…
Но сейчас Леонардо относится к ней по-другому. Теперь-то он понял, что ошибся, когда принял ее растерянность за попытку купить себе свободу путем бесчестия. Правда, сейчас он тоже обманывается, полагая, что сжимает в объятиях слабую истеричную девушку, способную покончить с собой в его великолепных владениях, а это бросило бы тень на честь блистательной фамилии и уважаемой семьи.
Тем не менее его заблуждение выгодно Кларе, и нужно сделать так, чтобы оно не развеялось как можно дольше. Придя к столь мечтательному выводу, она заснула, успев однако признать, что, несмотря ни на что, ей доставляет удовольствие ощущать рядом с собой тепло мужского тела…
Приятный мелодичный звон тонкого фарфора и аромат свежеприготовленного кофе разбудили девушку. Она приподняла веки и тут же зажмурилась. Теплый солнечный свет, проникающий сквозь распахнутые окна, отражаясь в бледно-золотистом шелке, которым были обтянуты стены, наполнял комнату волшебным сиянием. Стены, в свою очередь, отбрасывали блики на изысканный деревянный потолок.
Клара предприняла еще одну попытку открыть глаза и увидела склонившегося над ней владельца окружающей роскоши.
По крайней мере, синьор Висконти уже встал и оделся, с облегчением заметила девушка и еще глубже зарылась в теплую мягкую постель. Такой вариант пробуждения ей нравился больше, чем тот, при котором она обнаружила бы его рядом с собой, по-прежнему крепко сжимающим ее хрупкое тело в объятиях. Хотя, с недовольством призналась Клара, один вид высокого статного мужчины с привлекательным гладковыбритым лицом, в свежей белоснежной рубашке и черных брюках вызывал странное волнение.
Ты должна его игнорировать, уговаривала себя девушка. Если на что-то долго не обращать внимания, это в конце концов перестанет беспокоить. Твое тело не имеет права реагировать так… так сильно на бесчестного мужчину. Только разум должен управлять поступками и чувствами!
— У тебя всегда уходит столько времени на то, чтобы проснуться?
Низкий густой голос прервал ее внутренний монолог. Клара повернулась к мужчине, быстро оценивая ситуацию.
Леонардо сидел на стуле, придвинувшись к кровати, и смотрел на пробуждающуюся пленницу загадочными черными глазами, которые то и дело скрывались за густыми ресницами. Ей не нравилось, когда пристальный взгляд буравил ее без всякого стеснения. Казалось, в такие минуты он видел ее насквозь, тогда как его собственные мысли оставались для нее тайной, покрытой мраком. О чем же думал великолепный синьор Висконти? Не о том ли, что сегодня ему предстоит распахнуть для Клары двери на свободу, отвезти в аэропорт на блистательном «феррари» да еще убедиться, что она действительно улетела домой. Очевидно, инцидента, происшедшего ночью, вполне достаточно, чтобы прийти к верному решению. Но на всякий случай Клара решила продолжить игру.
— Зачем спешить пробуждаться, если знаешь, что проснешься в тюрьме? Ты не представляешь, какая это мука — ощущать себя невольницей, не имеющей права покинуть ненавистную темницу!
— Да нет, я понял, как тяжело ты переносишь невольное заточение, — почти шелковым голосом возразил Висконти. — Вот насчет тюрьмы, как ты говоришь, я и хотел с тобой побеседовать. Пей кофе, одевайся и за завтраком во дворе мы поговорим.
Девушка не поддалась очарованию его улыбки, которая, без сомнения, была намеренно обезоруживающей. Как видно, синьор Висконти не намерен больше держать ее взаперти, а это уже прогресс. Значит, нужно продолжать выбранную роль, и тогда, возможно, уже сегодня он освободит ее из заключения.
— Как скажешь. Ты же мой тюремщик, и я вынуждена повиноваться, — с унылым безразличием произнесла Клара и взяла чашку кофе. — Я присоединюсь к тебе, как только приведу себя в порядок. Думаю, дорогу во двор я найду сама.
— Даже не помышляй об этом! После того, что случилось вчера, я не допущу, чтобы ты оставалась без присмотра ни на минуту. Кто знает, какая очередная безумная идея посетит твою милую головку в следующий раз?
Нахал! Естественно, он считает ее неуравновешенной истеричной дамочкой. Выходит, Клара подорвалась на собственной мине. Однако ставки сделаны, игра началась.
— Тогда, надеюсь, ты позволишь мне уединиться хотя бы в ванной комнате, чтобы принять душ и переодеться? — И добавила про себя: за дверью, которую она запрет собственноручно.
