Вероятно, ей следовало быть глубоко растроганной и всячески выражать свою благодарность самому главному человеку в городе за такую честь. Но характер, который, как говорили люди, так соответствовал ее рыжим волосам, снова дал о себе знать.
— Вы очень добры, мистер Кэмерон, — сказала она. — Но так случилось, что я уже пообещала кое-кому, что пойду с ним в «Лейдис-Хаус». Так как ваш брат не вернется, то должна сказать, что Джад Блик уже пригласил меня пойти с ним.
— Джад Блик? Гм.
— Я так жду этого вечера, — болтала Дженни. — Я уверена, что там будет так весело. Джад такой милый парень. Очень забавный и добрый.
— Так, значит, у вас и в самом деле все в порядке? — спросил Брюс.
— Полностью, спасибо. — Она встала и он поднялся вместе с ней. — Я, пожалуй, пойду, если вы не возражаете.
— Я могу подвезти вас куда-нибудь?
— Нет, спасибо. Ведь я просто гуляю.
— Тогда я пройдусь с вами немного, — спокойно сказал Брюс. — Сделайте мне одолжение, я так мало двигаюсь последнее время.
Чтобы поддержать разговор, Дженни сказала:
— Я так поняла, что вы часто ходите на охоту в лес, стреляете оленей, птиц и все такое.
— Разумеется. Это великая страна. Хотя надо сказать, что я охочусь с камерой, а не с ружьем. Я надеюсь, вам это сказали?
— Нет. Этого мне не сказали.
— Я никогда не разрушаю дикую природу по своей прихоти, — сказал он. — А кто разговаривал с вами, Дженни? Мораг Гатри?
— Нет. Она вами просто восхищается.
— Значит, это был Лэрри. Конечно. Он вам рассказал, какой я дикарь. Я знаю, что он так ко мне относится.
Дженни почувствовала, что ее загнали в угол.
— Он никогда мне так не говорил, мистер Кэмерон. Я полагаю, что вы с ним не всегда думаете одинаково, но Лэрри не имел в виду…
— Неужели? Как давно вы знаете его? Дженни не ответила. Она так хотела обвинить Брюса Кэмерона в том, что он предвзято относится к Лэрри, что он жестоко обращается с ним, отказавшись развивать должным образом его музыкальные способности. Но трудно говорить людям такие вещи. Она шла дальше, как будто не слыша его, а затем повернулась и спросила:
— А где же Топси?
Брюс оглянулся назад.
— Вон она, бежит за Бароном, — ответил он. — Они теперь прекрасно ладят. Что точно говорил обо мне Лэрри?
— Я бы не хотела это обсуждать, мистер Кэмерон, если вы не возражаете. Так как вашего брата здесь нет, я…
В его глазах сверкнуло что-то, похожее на удовлетворение.
— Я получил ответ, — сказал он. — А теперь давайте поговорим о чем-нибудь другом. Я полагаю, вы будете работать в магазине этим летом? Ожидается бурный сезон. Около четырех тысяч туристов каждую неделю в течение всего лета. И по крайней мере двадцать тысяч приедут, когда мы будем выбирать королеву Яблоневого цвета.
— Я ничего не слышала об этом, — заметила Дженни. — Это что, фестиваль, вроде Майского дня в Англии?
— Да. Мы проводим его во всех прибрежных городах в июне, когда цветут яблони. Это большой праздник с музыкой, спортивными состязаниями и парадом украшенных платформ. Затем выбирают королеву… и все кончается большим ночным балом.
— Звучит здорово. Я буду ждать этого праздника.
— Вы можете принять участие в конкурсе, если хотите, Дженни. Теперь вы жительница Харбора, поэтому можете предстать перед судьями наравне с другими девушками.
— Я полагаю, вы в составе жюри.
Брюс улыбнулся:
— Вы полагаете неправильно, Дженни. Королеву будут выбирать преподобный Джексон и старый Дональд Маккензи при поддержке двух замужних дам. Холостяки не принимают участия, чтобы никто не мог упрекнуть их в пристрастности.
Он продолжал непринужденно болтать, пока они вновь не подошли к концу переулка. Его большая машина стояла неподалеку, и Барон побежал, чтобы запрыгнуть туда, как только Брюс открыл дверцу. Топси суетилась возле колес, теперь ей было жалко расставаться с собакой. Дженни подхватила ее на руки, несмотря на ее громкие возражения, и крепко держала кошку в руках.
— Хотя бы кошке понравилась наша прогулка, — заметил Брюс. — До свидания, Дженни. Встретимся на танцах.
— До свидания, мистер Кэмерон. — И Дженни быстро зашагала домой.
Многие годы спустя Дженни все еще вспоминала свой первый визит в «Лейдис-Хаус». Она надела свое единственное вечернее платье — недорогое, обтягивающее, из белых хлопчатобумажных кружев, — которое она купила в большом универмаге в Глочестере перед самым своим путешествием за океан. Оно выглядело таким простеньким, что она отправилась на Мейн-стрит и раскошелилась на пару зеленых матерчатых туфель, которые продавщица назвала «лодочками» и которые так подходили к ее маленькой зеленой сумочке. Глядя на свое отражение в зеркале, Дженни чувствовала неуверенность в предстоящем вечере и от всей души желала, чтобы ей не нужно было туда идти. Когда она зашла в гостиную, где уютно расположились Чарльз и Марта, те стали уверять ее, что она выглядит «очень хорошенькой и нарядной», но это было для нее слабым утешением.
Дженни не почувствовала себя лучше, когда приехал Джад. Его светлые волосы были сегодня гладко прилизаны, а черные брюки и белый льняной смокинг просто безупречны. Он нежно улыбнулся ей, вручая ей маленькую пластиковую коробочку, перевязанную золотистыми ленточками.
— Это мне? — воскликнула Дженни. — О, спасибо. Что это?.. Это цветы! Великолепная орхидея. До сих пор никто никогда не дарил мне орхидей. Как это мило с твоей стороны, Джад.
— Всегда следует позаботиться о букете для своей девушки, если приглашаешь ее на танцы, — сказал Джад. — Это обычай. Позволь, я прикреплю его к платью. — Он приколол его к плечу, и настроение Дженни немного поднялось. Это был очаровательный зелено-белый цветок, который придавал ее платью особую прелесть.
— Я правильно оделась? — спросила она, пока он открывал перед ней дверцу своей крошечной машины. — Я понимаю, что это особый повод, поэтому мне хотелось бы, чтобы все было правильно.
Казалось, что этот вопрос привел Джада в большое изумление.
— Ты просто великолепна, Дженни, — заявил он. — Разумеется, с тобой все в порядке. Ты выглядишь просто как картинка. Вот, закутай свои ноги, чтобы не подхватить простуду.
Дженни с благодарностью приняла шерстяной плед.
— По вечерам здесь всегда так прохладно, хотя днем светит солнце. А ведь сейчас уже конец мая.
— Хорошо, что мы живем на юге, — сказал Джад, заводя машину. — На севере, на мысе Бретон, только начинает таять снег. Все гавани забиты льдом. Корабли не могут зайти туда, пока ветер не переменится и не отнесет плавучие льдины в открытый океан.
