– Верно, – ответила она.
– Тебе понравилось в Риме?– спросил Диего.
– Я там никогда не жила. Осталась с дедушкой и бабушкой в Штатах, – ответила она, стараясь сосредоточиться на продавце воздушных шаров.
– И долго ты с ними жила?
– С полутора до двенадцати лет.
– Ничего себе!– воскликнул Диего.– Отец говорил, что Дебора по делам службы объехала почти весь мир.
Что-то сжалось в животе у Кристел. Ты справишься, твердила она себе. Ты справлялась и раньше.
– Ага, – коротко бросила Кристел, пытаясь закончить разговор; фигура в видоискателе становилась все крупнее и четче.
– Она тебя с собой брала?– не унимался Диего.
Кристел уже собиралась нажать кнопку, но вдруг опустила аппарат и взглянула на него.
– Это было неудобно.
– Но вы могли бы быть больше времени вместе, не понимаю, какой в этом вред?– недоумевал он.– Арабы, к примеру, обожают детей, рыжая дочка только помогла бы Деборе продать больше картин или купить, смотря чем она занималась.
Кристел взглянула на него исподлобья.
– Да, возможно. Но… я никогда с ней не ездила, – запнувшись, сказала она и принялась поспешно фотографировать удаляющегося продавца шаров.
Снимки явно были не в фокусе, но она не обращала на это внимания. В голове билась одна-единственная мысль: Диего не знает правды. Не знает? Она была в шоке, как будто ее сбил грузовик, приближения которого она не заметила.
Как все перепуталось! Она всегда считала, что Лукас рассказал обо всем сыну, но, видимо, он так и не нашел в себе сил выложить ему горькую правду, которая, по мнению Лукаса, унижала его и делала из него дурака. Это можно понять, признала она и снова задумалась. Если Диего не знает правды, тогда его раздражение никак не связано с ее матерью – выходит, он до сих пор злится только на нее.
Кристел наморщила лоб. Диего, даже не подозревая об истинной причине, по которой она положила конец отношениям между Деборой и его отцом двенадцать лет назад, яростно осудил ее. Но время лечит, почему же он все еще не может ее простить? Надо ли сказать ему то, что она сообщила Лукасу, и снять с себя вину или молчать и смириться с его враждебностью?
Кристел открыла сумку и спрятала фотоаппарат. Раз Лукас скрывал правду все эти долгие годы, значит, он так хотел. Для него это было очень важно. И в память о человеке, к которому она так хорошо относилась, и из уважения к его желаниям она тоже будет хранить молчание.
Неожиданно для самой себя Кристел решила зайти. Прогуливаясь мимо витрины выставочного салона, она приставила ладонь ко лбу, заглянула внутрь и радостно хмыкнула. День выдался на редкость удачным, а последний штрих обещал быть самым эффектным!
Утром по пути на работу Диего довез ее до центра города. Там она фотографировала лотки, заваленные папайей, ананасами и другими экзотическими фруктами, мальчика на роликах, прицепившегося к заднему бамперу машины, двух человек на ходулях, играющих на тромбонах посреди шумной улицы. На такси она добралась до Сан-Терезы – тихого района с мощеными мостовыми и ветшающими особняками, оставшимися от колониальных времен. Здесь все напоминало старый Лиссабон, а для художников и туристов-фотографов это была настоящая находка.
Потом она отправилась в Ботанический сад. Самый старый в Западном полушарии, основанный аж в 1808 году, где можно было погулять по тенистым пальмовым аллеям среди ярких тропических растений.
Основательно находившись, Кристел вернулась домой, благо он оказался рядом. Хотя Диего предупредил, что весь день проведет в офисе, она втайне надеялась, что он вернется пораньше, но, к ее разочарованию, в квартире было пусто. Наскоро перекусив и оставив записку, что будет на пляже, она ушла. На пляже расстелила полотенце лишь после того, как отщелкала половину пленки. Раздевшись, она легла немного позагорать.
Сейчас же Кристел возвращалась домой по улице, параллельной той, по которой они ехали накануне. За стеклянной витриной она разглядела еще один автомобиль «эрнандес», на этот раз зеленый с кремовым верхом.
Кристел толкнула дверь. Салон оказался просторным и отличался ультрасовременной отделкой– белый кленовый пол, черные колонны и раздвигающаяся стеклянная крыша. Света было достаточно, можно фотографировать, но машина стояла между двумя приземистыми спортивными автомобилями, мешающими разглядеть ее как следует. Кристел подошла поближе. Вот если бы одну из спортивных машин можно было немного отодвинуть…
– Boa tarde.– Полноватый молодой мужчина в очках, синем костюме и желтой в крапинку бабочке поднялся из-за стеклянной конторки. По обыкновению всех продавцов, жаждущих продать свой товар, он пустился в пространные объяснения, но говорил так быстро, что она ровным счетом ничего не поняла. Он с таким же успехом мог говорить на урду.
Когда продавец замолчал, Кристел улыбнулась и, старательно подыскивая португальские слова, спросила, не говорит ли он по-английски. Молодой человек утвердительно кивнул.
– Мне хотелось бы сфотографировать эту машину, – сказала она, указывая на «эрнандес».
– Сфотографировать, а потом покататься? – спросил он.
– Нет, мне нужна лишь фотография.– Кристел одарила его самой своей очаровательной улыбкой. Эта улыбка часто помогала ей убедить наиболее сопротивлявшихся дать ей интервью.– Можно?
Продавец ухмыльнулся и пригладил волосы.
– Только фото? – удивился он.
– Я уже ездила на такой машине, – добавила она, – но покупать не хочу.
Он смутился.
– Не покупать?
– Нет. Я приехала из Штатов…– Кристел замялась, понимая, что говорит лишнее, но не зная, как поточнее объяснить.– Видите ли, я пайщик и…
– Пайщик? Она кивнула.
– Мне принадлежат акции автомобильной компании.
– А! – сообразил молодой человек и похлопал кончиком пухлого пальца сбоку по носу.– Заметано.– Он отступил назад и широко развел руками.– Пожалуйста, фотографируйте. Много фотографируйте.
– Спасибо, но у меня есть маленькая просьба. Нельзя ли немного отодвинуть вон ту машину, – показала она рукой, – а эту, – указала она на «эрнандес», – поставить на освободившееся место?– Кристел постаралась улыбнуться как можно кокетливее.– Рог favor [1].
– Готов поспорить! – брякнул продавец, из чего она сделала вывод, что английский он учил по американским боевикам.– Пойду взять ключи.– Он вернулся к конторке и порылся в ящиках.– Один момент, – сказал он, широким жестом изобразив, что ключи где-то в другом месте, и исчез через заднюю дверь.
Оставшись одна, Кристел поставила сумку и аппарат на стол и медленно пошла между машинами. Продавца явно впечатлило ее сообщение о том, что она пайщик. Это придало ей веса в его глазах. Мысли путались. Здорово, наверное, удивился Диего, узнав, что Лукас завещал ей акции. Губы ее изогнулись в ехидной улыбке. И разозлился. И впал в ярость.
