— Для мальчика-француза, — перебила я, — для одного мальчика! А теперь выясняется, что тут двое детей.
— Вам кажется, что двое вам не по силам? — холодно спросил он. — Но Мелинда уже прекрасно говорит по-английски, у нее большой словарный запас, правда, к сожалению, не только вежливых слов. Или вы считаете, что для этого вашей зарплаты недостаточно? Я заплачу больше.
— Я с удовольствием учила бы двоих обычных детей. Однако Мелинда не принадлежит к этой категории.
Мгновение Гарт молча смотрел на меня.
— Да, Мелинда необычный ребенок, вынужден это признать, — медленно произнес он.
Меня смутило то, что он так легко согласился. Я не ожидала от этого человека справедливости и ощутила к нему прилив прежней неприязни, когда он произнес:
— Возможно, вы не можете или, лучше сказать, — поправился он, — не понимаете, как учить Мелинду?
— Что выйдет из моих занятий с умным и тихим Эмилем, если Мелинда будет мешать на уроках? — спросила я.
Гарт долго молчал, разглядывая широкие клумбы с пионами за окном.
— Я признаю сложность вашего положения и распоряжусь, чтобы Мелинда не присутствовала на уроках.
Я поняла, что аудиенция окончена. Мне оставалось только встать и покинуть библиотеку. Однако нежданная победа не принесла мне радости. Я и не надеялась, что он встанет на мою сторону. Я медлила, и Ситон вежливо добавил:
— Вы слишком молоды и неопытны, чтобы заниматься с таким маленьким чудовищем, как Мелинда. Никто, кроме меня, не в состоянии унять этого ребенка, но как только я уезжаю, она опять берется за свое. А гувернантки, которых я нанимал для нее! Ни одна из них не выдерживала больше месяца. Но я рад, что в школе она ведет себя лучше. И если нам удастся продержаться школьные каникулы, то все будет хорошо.
Говорил он холодно и презрительно, и мне отчего-то стало жаль маленькую несносную девчонку. Я вспомнила, как Мелинда привязана к Гарту, как ей хочется завладеть его вниманием.
Внезапно мне стало стыдно, что я возражала против присутствия Мелинды на уроках. Но что сделано, то сделано.
И я холодно произнесла:
— Возможно, Мелинда не вела бы себя так ужасно, если бы чувствовала, что ее любят и относятся к ней с уважением.
— Вы имеете в виду, что я в ответе за поведение Мелинды? — язвительно спросил он.
— Она не случайно слушается только вас, — горячо продолжала я. — Она идеализирует вас и старается завоевать ваше одобрение.
— Знаете, у нее странный способ демонстрировать свою любовь. Во время моего отсутствия Мелинда по ночам пугала прислугу, а в ту часть дома ей вход воспрещен. Удивительно, что у нас вообще осталась в доме прислуга. Вначале я надеялся, что общество Эмиля благотворно повлияет на нее. Но теперь, лучше познакомившись с мальчиком, я не вижу от него толку, поскольку нелегко найти более послушного маменькиного сынка, чем Эмиль.
Значит, он презирает не только Мелинду, но и Эмиля, раздраженно подумала я. Уважает ли Ситон кого-нибудь вообще? Слова, произнесенные им в прошлый вечер, живо пришли мне на ум, и я испытала унижение, вспомнив, что просила его относиться ко мне не как к подчиненной. Видимо, он говорил правду, когда сказал, что никого не уважает. Я не совершу больше подобной ошибки и не буду просить за себя, за Мелинду или Эмиля. Вероятнее всего, мои просьбы о более снисходительном отношении к детям натолкнутся на глухую стену.
— Когда мне приступать к занятиям? — ледяным тоном спросила я.
Я была уверена, что он скажет: немедленно, и опешила, когда он ответил:
— Через два-три дня. По словам миссис Киннифер, доброй души, Эмиля утомила поездка. Похоже, на пароме он чувствовал себя очень плохо и должен отдохнуть несколько дней, прежде чем приступать к активным занятиям.
— И что мне пока делать? — внезапно спросила я, так как его слова застали меня врасплох.
Гарт взял ручку и откинулся на спинку кресла со скучающим выражением.
— Уверен, что вы найдете, чем занять время, если захотите. Вересковые пустоши расстилаются на целые мили. Если вы ездите верхом, мы найдем для вас подходящую лошадь.
Меня уязвило его предположение, что я езжу верхом плохо и для меня даже понадобится «подходящая» лошадь. Как бы мне хотелось ответить ему, что я люблю ветер и для меня нет лошади, с которой бы я не могла справиться. У меня были кубки за соревнования по верховой езде, так же как у меня были кубки за соревнования по плаванию. Вспомнив это свое достижение, я выпалила:
— Нет, я не езжу верхом, но я плаваю.
— И где же вы собираетесь плавать?
— Возможно, в бухте, — смущенно ответила я. — Она недалеко от дома. Уверена, это очень удобное место.
— Бесспорно, если хотите утонуть. Очевидно, вы ничего не знаете про наши корнуолльские берега, иначе не предложили бы подобной вещи.
Гарт собирался выбрать для меня самую покорную лошадь, теперь он предлагает то же самое относительно плавания.
— Но я хорошо плаваю! Я не просто любитель, у меня есть кубки по плаванию и прыжкам в воду.
Я тут же пожалела об этих словах.
— Интересно, мисс Уэстолл, — насмешливо произнес он. — И за что же вы получили свои кубки? Помню, пару лет назад молодая леди предприняла попытку переплыть Ла-Манш, правда, не могу вспомнить ее имени.
Конечно, он понимал, что я получила кубки не за Ла-Манш.
— Наверное, вы рано занялись плаванием? В школе и выиграли кубки?
Я кивнула. Да, я выиграла кубок за плавание брассом в школе и бронзовую медаль в соревнованиях по прыжкам в воду. Позднее я победила в соревнованиях в плавании кролем. У меня была целая коллекция кубков, но ни один из них не стоил его внимания.
— Я сам увлекаюсь подводным плаванием, — спокойно сказал он. — А также люблю рыбачить с гарпуном. Как-то пытался спасти корабль XVIII века с обшитым медью днищем, который сел на мель в наших водах, но даже для меня течение в бухте Треджиллис оказалось слишком сильным. Один раз меня унесло на значительное расстояние, и только по счастливой случайности мне удалось вернуться.
Его слова «даже для меня течение в бухте Треджиллис оказалось слишком сильным» разозлили меня. В конце концов, если меня унесет от берега, это мое личное дело, негодующе подумала я. И уж конечно, Ситон не станет переживать, если я утону.
Похоже, выражение моего лица не скрывало моих мыслей, поскольку Гарт швырнул ручку на огромную торговую книгу и, наклонившись вперед, отчетливо произнес:
— Вы не должны плавать в бухте Треджиллис, мисс Уэстолл. И это не просьба, а приказ.
— Что?! — выкрикнула я.
Я поднялась и пристально посмотрела на него. Я была слишком разгневана, чтобы найти слова, но потом меня прорвало:
