Наверное, он будет недоумевать, почему она передумала, и, скорее всего, спросит ее о причинах. Но со временем Ник смирится с тем, что между ними все кончено, и найдет себе женщину, которая сможет контролировать свои эмоции. А поскольку Ник не любит меня, подумала Шайенн, ему будет нетрудно это сделать.
— Ты выглядишь усталой, принцесса, — произнес Бертрам, когда дочь вошла на кухню. Он сидел за столом, разложив перед собой бумаги — старые судебные дела. Положив несколько листков в папку, он произнес: — Ты себя хорошо чувствуешь?
Нет. Шайенн не была уверена, что теперь вообще когда-либо почувствует себя хорошо.
— Все нормально. У меня просто немного болит голова.
Отец прищурился.
— Тебе опять пришлось работать вместе с этим негодяем, не так ли?
— Папочка, пожалуйста, не надо. — Шайенн потерла виски. — Мне сейчас только не хватало разговора о том, какой Ник, по твоему мнению, недостойный человек.
Бертрам мрачно покачал головой.
— Меня просто бесит, что тебе приходится работать с этим безответственным куском…
— Папа!
Судья немного успокоился.
— Прости меня, принцесса. Но ты слишком хороша для этого Дэниелса.
Шайенн понимала, что ее отец, как и любой родитель, желает ей только добра. Но никто не в силах был изменить того, что по контракту ей придется работать на компанию Ника еще четыре года.
— Пожалуйста, давай оставим эту тему. — Шайенн подошла к отцу, чтобы забрать бумаги. — Отнести их в твой кабинет?
К ее удивлению, отец не отдал ей документы.
— Садись. Я сам отнесу их, — он посмотрел на Шайенн и произнес: — У меня есть к тебе предложение. Давай поужинаем сегодня в городе, я угощаю.
— Но я хотела сегодня сама приготовить ужин, — нерешительно произнесла девушка. По правде, ей не очень-то хотелось готовить, но она боялась тратить те немногие сбережения, что у них были.
— Поужинаем дома в следующий раз, — Бертрам Холбрук повернул кресло и покатил к своему кабинету. — Ты заслужила отдых.
Через два часа Шайенн с отцом уже сидели за столиком ресторана «Ведро пива» и наслаждались спагетти с тефтелями. Вдруг Шайенн почувствовала, как земля уходит у нее из под ног — в дверях ресторана появился Ник. В голове Шайенн лихорадочно заметались мысли. Зачем судьба так жестока с ней? Разве она недостаточно страдает? Что Нику здесь понадобилось? И как поступит отец, когда увидит его?
— Принцесса, ты слышала, что я сказал?
Взглянув на отца, Шайенн покачала головой.
— Нет, должно быть, задумалась.
— Я сказал, что надо будет приходить сюда почаще, — он улыбнулся. — Ведь иногда так приятно куда-нибудь выбраться из дома.
Шайенн радовалась тому, что отцу здесь понравилось. У нее было много работы и совсем не оставалось сил на то, чтобы проводить время вместе с ним. Девушка лишь надеялась, что ее отец не заметит Ника и продолжит наслаждаться вечером. К счастью, в эту пятницу, впрочем, как и во все остальные, в ресторане было полно народу.
Шайенн следила за Ником, расположившимся у стойки бара. При этом она всеми силами старалась, чтобы отец не заметил ее беспокойства.
— Полагаю, наш бюджет не позволит нам каждый день ужинать в ресторане, но, думаю, мы можем позволить себе это раз в неделю, — произнесла Шайенн, улыбаясь.
Бертрам кивнул.
— Было бы превосходно.
Шайенн с ужасом заметила, что Ник встал и направился прямиком к их столику. Она старалась остановить его едва заметным кивком головы, но по решительному взгляду мужчины Шайенн поняла, что все бесполезно.
По дороге к музыкальному автомату Ник склонил голову в приветствии:
— Добрый вечер, судья Холбрук, Шайенн…
— Кто этот молодой человек? — поинтересовался Бертрам. — Мне кажется, я его знаю.
Шайенн глубоко вздохнула.
— Это Ник Дэниелс, папа.
Лицо Бертрама исказила злобная гримаса.
— Что он тут делает?
— Наверное, то же, что и мы. Его экономка уехала в Денвер на выходные, и я полагаю, он пришел сюда поужинать.
Шайенн замерла, услышав первые ноты песни, которую они с Ником когда-то называли своей. На нее нахлынули воспоминания о чистых и прекрасных отношениях, которые так ужасно закончились тринадцать лет назад. Сердце девушки болезненно сжалось.
— Экономка? — Бертрам прервал ее размышления. — А где его мать? Разве она не вернулась в Вайоминг вместе с этим щенком?
— Линда Дэниелс умерла почти двенадцать лет назад, папочка.
— Линда умерла? — Шайенн показалось, что она услышала печаль в голосе отца. Но если она и была, то мгновенно исчезла.
Решив, что ей действительно только показалось, девушка кивнула.
— Ник сказал, она знала, что ей осталось недолго, когда они уезжали в Сент-Луис.
По пути обратно в бар Ник остановился у их столика.
— Когда ты сегодня уходила, я забыл предупредить, что погрузку скота, предназначенною на продажу, мы начнем завтра после обеда.
Прежде чем Шайенн смогла что-нибудь ответить, ее отец швырнул вилку на стол.
— Что за идиотская идея продавать скот, когда дела идут нормально? Но конечно, у тебя никогда не было и крупицы здравого смысла.
— Папочка, — с укором произнесла Шайенн. Чтобы день превратился из просто трудного в плохой, не хватало лишь сцены в ресторане.
— Все нормально. — Ник улыбнулся, но в этой улыбке можно было прочесть что угодно, кроме дружелюбия. — У твоего отца есть право на собственное мнение. — Говоря с Шайенн, мужчина в упор смотрел на Бертрама.
— Если ты все сказал, Дэниелс, тогда иди куда шел. Ты мне аппетит портишь! — Немного помолчав, судья добавил: — И с этого момента, когда Шайенн не на работе, я не желаю тебя видеть рядом с ней. Ясно?
Ник покачал головой.
— На случай, если вы не заметили, судья, Шайенн теперь взрослая женщина. И решать, кого она хочет видеть, а кого нет, будет она сама. Не вы.
Такая откровенная враждебность — как Ника, так и ее отца — неприятно поразила Шайенн.
— Вам обоим надо успокоиться. Сейчас не время и не место для подобных разговоров.
— Я все равно уже ухожу, — Ник перевел взгляд на Шайенн. Огонь в его глазах заставил ее задрожать. — Увидимся завтра.
Ник отошел, Бертрам продолжил свою обличительную речь, а Шайенн пыталась понять, к чему все это. Во взгляде Ника она прочла уверенность и твердую решимость.
У него были вопросы, и Шайенн понимала: Ник не отступит, пока она не ответит на них.
Аукцион закончился, и теперь Шайенн ждала Ника, который пошел получать деньги. Она была вне себя от волнения.
