«Я должна была найти с ней общий язык, — упрекнула себя Кэт. — И объяснить, что из плена вырваться можно, необходимо только решиться… Господи, что я несу?! Какой плен? Да оказаться в плену у Рона Коллиза — это же настоящее счастье!»
Кэтрин даже зажмурилась оттого, что вдруг вырвалось из зоны запрета то, что она упорно давила в себе. Ей нельзя было думать о Роне, как о друге, нельзя было улыбаться ему, наслаждаться радостью, которую он дарил. Если принять все это (чего Кэтрин так хотелось!), значит, придется отказаться от Николь, от того теплого, что поселилось в душе, когда она встретила эту девушку, и впервые почувствовала себя чьей-то старшей сестрой. И это ощущение доставляло такое удовольствие, что Кэт едва не расплакалась оттого, что сама предательски допустила мысль о расставании с подругой. Нет, ужаснулась Кэтрин, это совершенно невозможно!
Но Николь не желала даже слышать о примирении с Роном… И Кэтрин хорошо понимала ее, но когда видела Рона во плоти, слышала голос, отвечала на улыбку, мгновенно забывала, что это и есть тот жуткий, совершенно безнравственный и бездушный человек, который искалечил жизнь ее названной сестры. Как-то не вязалось одно с другим… Но Кэтрин и мысли не допускала, что Николь обманула ее.
— Мама! — прошептал Майк, а она и не заметила, как он проснулся.
— Привет, солнышко! — шепнула в ответ.
Мальчик быстро сел на постели, по-турецки сложив загорелые ножки.
— Мы еще пойдем к Норе в гости?
— Если нас пригласят.
— Но ведь мистер Коллиз вчера сказал: приходите в любое время.
— Майк, это из вежливости, — пояснила мать. — Когда люди так говорят, они лишь хотят показаться радушными хозяевами. Они вовсе не думают, что те же гости явятся снова на следующий день.
Насупившись, парнишка подергал угол подушки:
— Но ты ведь сегодня пойдешь к ним!
— Солнышко, я же там работаю. Забыл? Я учу Нору, ты же знаешь.
Ребенок заканючил, как маленький:
— А почему ты не можешь и меня тоже учить? Вместе с Норой?
— Но тебе же понравилось в школе, правда? Там столько ребят, с ними весело!
— Но не так, как у Норы с Роном!
Он уже готов был заплакать, глупый мальчик, принявший праздник за будни. Прижав лохматую голову сына, Кэтрин слегка покачала сына, успокаивая, потом тихонько пообещала:
— Мы еще побываем у них, милый. Но мы не пойдем туда без особого приглашения, понимаешь? Они могут подумать, что мы навязываемся, а это не хорошо. Они ведь богатые люди, к ним, наверное, все лезут, набиваются в друзья. А мы не станем этого делать, солнышко… Если им захочется разделить с нами свое веселье, то они позовут нас. Ты понял?
Майк кивнул, но женщина почувствовала, что не убедила его. Тогда Кэтрин добавила:
— И потом, знаешь, у них ведь не каждый день так весело. Я такое впервые видела, а ведь я у них уже дней десять работаю.
Подняв голову, мальчик серьезно сказал:
— А я думал, они всегда такие. И еще, мам, я так и не понял: почему ты говорила, что Нора немножко странная? Я ничего такого не заметил.
— Я тоже, — слегка покривила душой Кэтрин. — Наверное, она просто немного стеснительная и боится ходить в обычную школу. Может быть, если ты ей расскажешь, что там ее не ждет ничего страшного, то она решится и пойдет туда на следующий год.
Паренек сразу принял солидный вид:
— Ну, хорошо, я расскажу. А то ведь так и будет всю жизнь дома сидеть! Что хорошего?
— Вот именно, — подвела итог Кэтрин и стряхнула сына с кровати.
Пора было начинать очередной день.
С хозяйкой дома Коллизов Кэтрин увиделась только недели через две, когда уже почти потеряла надежду чем-либо помочь Николь. Непринужденно, будто это было давно заведено у них, Маргарет заглянула в комнату дочери во время занятий французским языком, и, впервые приветливо улыбнувшись Кэтрин, уселась с чашечкой кофе на софу возле раскрытого окна. Ее легкий зеленоватого оттенка брючный костюм, прозрачная ткань которого колыхалась от движения воздуха, делал Маргарет похожей на ту лесную фею, о которых рассказывала Нора.
«Интересно, — подумала Кэтрин, — сравнивала ли она свою мать с этими феями?»
На секунду утратив способность говорить, Кэтрин поздоровалась и продолжила урок, изредка бросая в сторону окна настороженные взгляды. Нора же вела себя, как обычно, будто и не замечая матери. Ее ужасно забавляло французское произношение, и этот урок она с молчаливого одобрения учителя воспринимала скорее как игру. Обычно Нора изображала кошку, которая мурлыкает по-французски, и то и дело выгибает спинку.
Кэтрин уже почти забыла о присутствии Маргарет, когда та неожиданно произнесла вслух какую-то фразу по-испански.
— Простите, — насторожилась гувернантка, — испанским я не владею.
Маргарет повернулась. На губах ее опять играла улыбка, к которой Кэтрин еще не успела привыкнуть. Что-то было в ней неприятное, то ли насмешливое, то ли злое.
«А, может, боязливое», — предположила Кэт, не забывавшая о положении этой женщины. В которое, правда, верилось все меньше…
— Жаль, что не владеете, — посетовала Маргарет. — Я предпочла бы, чтобы Нора изучала испанский. Тогда она смогла бы прочесть «Дон Кихота» в подлиннике. Это великая книга.
— Я читала только перевод…
— Ну, само собой. Вы почувствовали этот роман?
— Почувствовала? — это слово показалось Кэтрин неожиданным. — Да, пожалуй. В нем есть особая энергетика…
Маргарет откровенно поморщилась:
— Как теперь все любят говорить об энергетике! Можно подумать, что все действительно улавливают ее или видят ауру другого человека… Ничего подобного! Об этом говорят только потому, что это модно!
— Возможно, вы правы. Наверное, вы больше размышляли об этом, — пробормотала Кэтрин извиняющимся тоном.
Ей было неприятно, что этот разговор происходит при девочке, которая может легко утратить доверие к учительнице, если выяснит, что той далеко не все известно в этом мире. Это было вполне естественно, но они с Норой были еще не слишком привязаны друг к другу, это открытие могло оттолкнуть ребенка. И Маргарет не могла не понимать этого, неужели она сознательно пыталась разочаровать свою дочь в ее наставнице? Зачем?
Отреагировав на последнюю фразу, хозяйка дома приподняла тонкие, и без того высокие брови:
— Размышлять об этом? Помилуйте! В мире множество гораздо более интересных вещей, чем глупая мода и следование ей не менее глупых людей. Вы не находите?
Кэтрин замерла: «Она собирается уничтожить меня? С чего это вдруг? Две недели она не показывала носа, а тут пошла в атаку. Что-то произошло?»
