— Если ты собираешься молчать, Вирджиния, — лениво пробормотал он, — то, может быть, существует что-то еще, чем бы ты хотела заняться?
— Осторожнее, Маллори, своими действиями ты пытаешься препятствовать правосудию.
— Это единственное обвинение?
— Могу добавить сексуальное домогательство.
— А разве с тобой можно иначе?
Склонив голову, он приблизил свои губы к ее губам. Вирджиния уперлась ладонью ему в грудь. Опустив глаза и заметив аккуратный маникюр на ее ногтях, впившихся в его рубашку, Фрэнк ощутил новый прилив желания. Он решил, что должен увидеть, как они зарываются в растущие у него на груди волосы. И он увидит это. Фрэнсис Маллори всегда добивался желаемого.
— Сейчас, мистер Маллори, — многозначительно произнесла Вирджиния, блеск ее глаз свидетельствовал, что она тоже не осталась равнодушной к жару его тела, — вы немедленно пойдете домой.
— Почему бы тебе, как всем остальным, не называть меня Фрэнком?
— Возможно, я так и поступлю. Если ты будешь хорошо себя вести.
— Тогда придется долго ждать, — возразил он.
— Тогда пусть будет Фрэнсис.
Ему захотелось услышать, как она называет его Фрэнком. Так ему было привычнее, и воображение рисовало Фрэнку, как его имя срывается с губ Вирджинии в минуты страсти.
Она кивнула головой в сторону входной двери, но не сдвинулась с места.
— Ты злоупотребляешь моим гостеприимством.
— Так может говорить только плохая хозяйка.
— Домой! — скомандовала она.
— Ну если ты настаиваешь. — Он не потрудился скрыть, как тяжело ему дышать от близости к ней. — Но я не уйду, не сказав тебе…
Вирджиния попыталась отодвинуться от него, словно догадывалась, что должно последовать, но ее спина уперлась в дверной косяк, и путь к отступлению оказался отрезанным. Фрэнк воспользовался этим и преодолел разделяющее их расстояние, теперь их тела почти соприкасались.
— Не сказав чего? — спросила она.
— Что тебе вовсе не хочется, чтобы я уходил.
Она чертыхнулась.
— Я бы арестовала тебя, Маллори… — ее мягкий, похожий на кошачье мурлыканье голос звучал совсем не грозно, — но в тюремной камере тебе не место. Теперь я понимаю, твое место в сумасшедшем доме.
Он едва разобрал произнесенные ею слова, лишь отметил, как дрожит ее голос. Не задумываясь, он прошептал:
— Ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя.
Вирджиния не протестовала, и Фрэнк, склонившись, коснулся губами ее щеки, затем его губы неторопливо двинулись к ее губам.
— Черт тебя побери, Маллори, — беззлобно выругалась она. — Лучше тебе этого не делать.
— Возможно, — буркнул он. — Но я не могу устоять.
— Что тебе от меня надо? — едва дыша, спросила Вирджиния.
— Многое. Я бы хотел увидеть тебя в том пеньюаре, например, — прошептал он, прижимаясь к ней всем телом.
Она попыталась — крайне безуспешно — сделать вид, что ей не нравится его напористость.
— Ты слишком высокого о себе мнения, Маллори.
— И о тебе тоже.
У нее перехватило дыхание.
— Что ты хочешь этим сказать?
Он хотел сказать, что ощущает ее нарастающее напряжение. Чувствует манящее тепло ее тела. Ему казалось, что еще мгновение, и его руки станут ласкать шелковистую кожу ее бедер, а затем, подняв платье, прикоснутся к шелку трусиков и…
— Перестань бороться со мной, Вирджиния, — нежно произнес он, губы его почти касались ее губ.
— Попытка воспрепятствовать правосудию, — предостерегла Вирджиния, и голос ее, к его несказанному удовольствию, дрожал. — И я не так глупа. Мне точно известно, чего ты добиваешься.
— Неужели? — Этим словом, сопровождаемым горькой усмешкой, он постарался передать весь жар, скопившийся в его теле. — Приятно видеть, что в спальне ты столь же сообразительна, как и на службе.
— Ты пытаешься заставить меня проявить снисхождение к твоему отцу!
Возможно. А еще он собирался продемонстрировать ей, что о занятиях любовью она доселе не имела представления.
— По правде говоря, у меня нечто совсем иное на повестке дня, Вирджиния.
— Отпусти меня, Фрэнк.
— Похоже, тебе плевать на то, что между нами происходит.
— Да. Именно. Ничего не происходит.
— Неужели?
Его губы застыли над ее губами. Фрэнк в жизни не испытывал более страстного желания, чем впиться в них сейчас. Но он терпеливо ждал, пока их с Вирджинией взгляды встретятся. Последовала неуклюжая, полная напряжения пауза.
— А теперь кое-что происходит? — с вызовом спросил он и, прежде чем Вирджиния успела ответить, припал к ее губам.
Медленно, но пылко он ласкал ее губы, пытаясь заставить их раскрыться. Спустя несколько томительных секунд ему это удалось, и его язык скользнул внутрь.
Вирджиния ответила на его ласки со страстью, которой Фрэнк не ожидал. Что-то похожее на гордость овладело им, когда он ощутил горячий призыв ее губ. Стон застрял у него в горле от манящих движений ее языка, чьи прикосновения были сродни прикосновениям влажного бархата.
Когда Вирджиния задрожала, его возбуждение достигло предела. Фрэнк понял, что путь к отступлению отрезан, после этого поцелуя они окажутся в постели. Разве он не догадывался, что она заставит его столь бурно реагировать? Не об этом ли мечтал при каждой их встрече?
Фрэнк почувствовал, как Вирджиния обмякла после очередной атаки его языка. Полными томительной сладости движениями она воспламеняла его кровь, которая подобно раскаленной лаве струилась по венам.
В порыве страсти его руки смело скользнули по ее платью и замерли в нескольких дюймах от груди. Он медлил и, когда Вирджиния не выразила протеста, с нежностью сжал их и легким движением пальцев стал теребить соски. Почувствовав, как они твердеют, Фрэнк ощутил новый прилив желания, заставивший его прервать поцелуй. Подчиняясь импульсу, не в состоянии совладать с собой, он склонился и через ткань платья стал ласкать ее груди губами.
— Вирджиния, — прошептал он, испытывая непреодолимое желание припасть к ее обнаженной коже. — Думаю, нам пора в постель.
Вместо ответа она издала стон.
— Пошли, — пробормотал Фрэнк, не в силах больше терпеть.
Обвив руками за талию, он потянул Вирджинию к кровати, словно специально созданной для романтических приключений.
— Черт бы тебя побрал, Маллори, — судорожно прошептала она. — Я же сказала, что знаю, чего ты добиваешься…
Они находились почти рядом с кроватью, когда Вирджинии удалось вырваться из его объятий. Фрэнк схватил ее за руку.
— Тебе точно так же, как и мне, хочется этого.
А он хотел ее так сильно, что у него подкашивались ноги; он слишком долго мечтал о ней.
