— Так… не обращайте внимания, — сказала! она сдавленным голосом.
— Я только подброшу дров в огонь, — как бы оправдываясь, пояснил он. — Вы не возражаете?
— Нет, совсем нет. Хорошая мысль.
Девушка уже несколько успокоилась, но старательно отводила от него взгляд.
— Вы, кажется, очень взволнованы, Беатрис. — От слов Ральфа веяло холодком и легкой насмешливостью.
— Взволнована? — Она попыталась рассмеяться, но тщетно, раздался какой-то жалкий писк. — Из-за чего мне волноваться?
— Вот и я себя об этом спрашиваю, — медленно произнес Ральф, — и, поскольку серьезных причин нет, остается предположить, что ваше… во всем виновато ваше уникальное воображение.
Беатрис нащупала скользнувший вниз журнал.
— Не понимаю, что вы имеете в виду.
— Так уж и не понимаете?
Он без всякого предупреждения придвинулся, облокотясь на ручки ее кресла, так что Беатрис оказалась в ловушке.
— Думаю, артистически утонченная мисс Обри ожидает страстной сцены обольщения по крайней мере сегодня ночью.
Беатрис по-кошачьи свернулась клубочком, забившись в угол кресла. Пламя, бушующее в камине, бросало блики на ее каштановые волосы, отражалось в огромных встревоженных глазах. Ральф опустился на колени и, овладев запястьями девушки, приблизил ее к себе.
Беатрис не сопротивлялась. Она чувствовала себя бессильной, не способной протестовать. Казалось, ее душа, словно пойманная птичка, трепещет в пальцах Ральфа, сомкнувшихся вокруг запястий. Его ладони плавно скользнули выше, остановившись близ вздрогнувших локотков девушки.
— Вы думали, что я намерен воспользоваться вашей беззащитностью, Трикси? — спросил он. Насмешка, как подводное течение вторившая его голосу, стала уже хорошо узнаваемой. — Необузданный шотландец лишает чести хрупкую девушку в средневековом замке… Экзотично, не правда ли?
Руки Ральфа сквозь блузку жгли ей кожу, с властной нежностью поднимаясь к плечам. Беатрис знала, что может, более того, должна прервать этот спектакль, но взгляд бездонных синевато-серых глаз парализовал ее. Не хватало воздуха. Сердце замирало от сладкой, мучительной истомы. Его ладони прошлись по щекам Беатрис; от висков пальцы устремились к затылку и замерли, запутавшись в копне волос.
— Ннн… не делайте глупостей, — сумела выговорить она.
— Это не большая глупость, чем ваши истории… — тихо сказал Ральф, и она закрыла глаза, когда их губы почти соприкоснулись.
— О, как романтично, — с улыбкой шепнул Ральф. — Сколько эксцентрики…
Подстегнутая жалящим подозрением, Беатрис тревожно шелохнулась. Это всего лишь издевательская провокация? Ральф прочитал смятение на ее личике, сейчас он был похож на доброго, но очень озорного мальчишку.
— Конец первого отделения… занавес. Ведь так? — чуть слышно произнес он. Их губы соединились.
Для Беатрис время остановилось. Этот поцелуй словно окунул ее в бездну, погрузил в водоворот неизведанных ощущений. Как в тумане, она ощущала близость Ральфа, что и поддерживало ее над головокружительной пропастью.
Никогда прежде Беатрис не испытывала ничего подобного. Чувство грустной безысходности смешивалось с бессознательной, захватывающей дух радостью. Только бы не сон… а если и так, пусть длится вечно! И когда Ральф слегка отстранился, она что-то протестующе пробормотала и впилась ноготками в пушистую шерсть его свитера.
Самые противоречивые чувства сталкивались в ее душе. Безусловно, Ральф тоже утратил над собой контроль, не готов, как и она, к такому изменению их отношений. Всего лишь один случайный поцелуй, а кажется, что они полностью принадлежали друг другу.
Он первый прервал это безумие очередной иронической шуточкой:
— Вот видите, нам совсем не нужна омела.
Судя по голосу, Ральф еще не до конца опомнился, но уже достаточно контролировал себя. Ослепительное забвение неумолимо таяло. Приходилось возвращаться к реальности.
— Зачем… — Беатрис едва справилась с дыханием и дрожью в голосе. — Зачем вы это сделали?
— Мне показалось, что вы имеете тревожную тенденцию путать фантазию с реальностью, — сказал Ральф, — и я подумал, что пришло время узнать разницу.
— Я очень четко сознаю различие, — тихо сказала она, — но в любом случае, наверное, не стоило прибегать к такому способу?
— Не скрою, мне понравилось, — вдруг признался Ральф, наблюдая за изящными пальчиками, которые все еще путешествовали по его свитеру. — А вам?
Вспыхнув, она резко отдернула руки.
— Нет, — прошипела девушка сквозь зубы, со стыдом понимая, что лжет.
Ральф тоже знал это.
Беатрис не помнила, как вышла из комнаты и, спотыкаясь, начала подниматься по лестнице. Ее целовали множество раз, но никогда это не сопровождалось таким страстным откликом с ее стороны. Как она могла так легко поддаться? Даже не пыталась оттолкнуть его. Легкое прикосновение его рук, и она сдалась. Жалкая безвольная тряпка…
Горя от унижения, Беатрис забралась в постель. Ее било как в лихорадке, тело сотрясалось от неудовлетворенного желания, но она отказывалась в этом признаться. Клялась, что скорее умрет, чем позволит Ральфу коснуться ее пальцем, но, несмотря на все старания, не могла подавить непрошеное возбуждение. Она была так взвинчена, что теперь испытывала странное чувство потери.
Ральф не любит ее. Он просто решил слегка поразвлечься. В противном случае… он был бы рядом.
Ворочаясь с боку на бок, Беатрис гнала прочь губительное воображение. Она ненавидела себя, за то, что попала в унизительную зависимость от Ральфа. Жутко тяготило сознание того, что от этого противоестественного рабства не избавиться, оставаясь в Кроуфорде. А ей предстоит находиться здесь целый месяц… Беатрис хотела вернуться к своему обычному состоянию, быть уверенной и энергичной, а не тратить понапрасну время на размышления о человеке, который даже не делал тайны из того, что она совершенно не в его вкусе.
На следующее утро за завтраком Беатрис была холодно сдержанна. Не хватает, чтобы он возомнил о себе еще больше! По обыкновению Ральф отпустил несколько колких реплик в ее адрес, ожидая, что она закатит сцену, но быстро угомонился, сославшись на срочные дела. Ничего… Беатрис в два счета загонит его в тупик своим непроницаемым видом, неприступным поведением. Посмотрим, кто кого одолеет.
Такова была идея. К несчастью, Ральф, даже не заметив в ней столь разительной перемены, прямо за завтраком зарылся в ворох каких-то бумаг. Столь явной недисциплинированностью педантичного дяди Ральфа были откровенно изумлены дети. Беатрис с разочарованием взирала, как он делает беглые пометки на полях. Будто вчерашнего поцелуя и в природе не существовало! Девушка воинственно мешала кофе, позвякивая ложечкой по чашке, но и это не заставило его поднять глаза.
