Сандра кивнула и пустила лошадь рысью. Ковбой последовал за ней, держась на полкорпуса сзади и продолжая придирчиво присматриваться к повадкам всадницы.
«Впрочем, возможно, он просто любуется моей фигурой», — подумала Сандра, слегка придерживая серую.
— Можно предложить тебе небольшой психологический тест? — спросила она, когда их лошади поравнялись и пошли шагом.
— Попробуй, — кивнул Колин.
— Вспомни три самых дорогих для тебя имени и мысленно расставь их в порядке значимости.
Колин наморщил лоб и через несколько секунд произнес:
— Готово!
— А теперь произнеси их вслух.
Ковбой пожал плечами и улыбнулся.
— Берт, Сандра, Колин. Ну и о чем это говорит?
— Во-первых, если в этот список человек не забывает включить свое имя, то у него хорошо развито чувство собственного достоинства. А во-вторых, я поняла, что ты замечательный отец и, вероятно, был хорошим мужем.
— Ишь какая хитрая! — усмехнулся Колин. — Таким простым способом ты сумела заглянуть в мою душу, а вот как это сделать мне?
— Просто посмотри мне в глаза, — лукаво улыбаясь, предложила Сандра. Но когда Колин попытался это сделать, она пришпорила лошадь и унеслась далеко вперед.
Она первой достигла подножия горной гряды, где предоставила Синди возможность самой выбирать тропу из числа тех, что змеились по поросшим деревьями и кустарником пологим склонам. Наслаждаясь окружающим пейзажем, Сандра почувствовала, как в ее душе постепенно воцаряются мир и спокойствие.
— Не стоит слишком удаляться от ранчо, — раздался позади голос Колина. — В этих краях часто бывают страшные грозы, даже ураганы.
— Ну и что?
— Ты так говоришь только потому, что ни разу не оказывалась на открытом месте, когда совершенно черное небо прочерчивают ослепительные молнии, — уверенно заявил он. — Поверь мне, что в такой момент чувствуешь себя примерно так же, как под бомбежкой!
— Верю, — миролюбиво согласилась Сандра. — Тогда давай поедем вдоль склона.
— Я вдруг подумал, что так и не знаю, чем ты зарабатывала на жизнь до того, как вышла замуж, — неожиданно сказал Колин.
— Была фотомоделью в агентстве «Нью-Йорк ситизен», — просто ответила она.
— То есть ты зарабатывала своей внешностью?
— Иногда и мозгами тоже, — сердито буркнула Сандра, уловив в его тоне снисходительную насмешку.
— Мне почему-то кажется, что в этом случае тебе приходилось сложнее…
Вот негодяй! Вздумал поиздеваться над ней! И Сандра сделала медленный глубокий вдох, стараясь сдержать желание ответить как можно резче.
— Ты просто не понимаешь, в чем состояла моя работа, — спокойно ответила она. — Что бы ты сказал, если бы тебе пришлось по нескольку часов находиться под лучами раскаленных юпитеров, принимая позы, которые от тебя требуют фотографы? А как насчет демонстрации купальников на открытом воздухе и в разгар осени! И при этом еще надо делать вид, будто испытываешь неземное блаженство!
— Никогда не демонстрировал купальники, — хмыкнул Колин. — Однако все вышеперечисленное требует выносливости, а не мозгов. Да и вообще, по моему мнению, подобный вид деятельности никак нельзя назвать работой.
— Что, что, что? — насторожилась Сандра.
— Да, это нельзя назвать настоящей работой, — уверенно повторил Колин. — Хотя от так называемой творческой элиты слово «работа» слышишь едва ли не чаще всего.
— С чего ты взял?
— Будто я не смотрю телевизор! «Ах, в этом сезоне я отработала столько концертов!» — томно жалуется модная певица. «Сейчас я работаю над новым романом», — изрекает известный писатель. «Весь день работал с документами», — признается перед телекамерой политик. «Завтра открывается выставка моих работ», — сообщает скульптор. «Ужасно много тяжелой работы!» — кокетливо сетует юная фотомодель, давая первое в своей жизни интервью…
— И что с того?
— А то, что по-настоящему тяжелая работа это удел не певицы, а технического персонала, таскающего массивные звуковые колонки; не писателя, а грузчиков типографии, где издаются его книги; не политика, а фермеров, которые зависят от его решений; не скульптора, а каменотеса; не фотомодели, а продавщицы супермаркета! Но эти простые люди, как правило, не имеют доступа к газетам или телевидению, чтобы пожаловаться на свою тяжкую долю, в отличие от представителей «творческой элиты»! А ведь предложи им поменяться местами с работягами вроде меня, так они воспримут это как личное оскорбление.
— Ну и допотопные же у тебя взгляды!
— Что поделаешь! Поживешь в нашей глуши хотя бы год, так и сама посмотришь на мир иначе.
— Не думаю, что даже ваша глушь сделает из меня мизантропа! — задорно воскликнула Сандра.
— А что это значит? — растерялся Колин.
— Мизантроп — это человеконенавистник.
— Вот те на! Да разве я похож на подобного типа? — И ковбой, озадаченно присвистнув, сдвинул шляпу на затылок. — Мне почему-то кажется, что это словечко больше подходит к твоему бывшему мужу.
— Не надо о Джузеппе, — разом помрачнела Сандра. — А то он почувствует, что я о нем думаю, и явится сюда выяснять отношения…
— Полагаешь, что он тебя все еще любит? — озабоченно поинтересовался Колин.
— Я не была в этом уверена даже в наши лучшие времена, — усмехнулась Сандра и замолчала.
Они медленно ехали шагом по неширокой тропе, отстраняя руками попадающиеся навстречу ветки деревьев. Почувствовав, что ее лоб покрылся легкой испариной, Сандра полезла в нагрудный карман рубашки за носовым платком и обнаружила там небольшую коробочку. Ее настолько удивила эта находка, что она остановила лошадь.
Колин сделал то же самое, с любопытством уставившись на загадочный предмет.
— Ну и что там? — нетерпеливо спросил он. — Кольцо с бриллиантом от некогда любимого мужа?
— Понятия не имею, — отозвалась Сандра. — Я не надевала эту рубашку с тех пор, как приехала из Нью-Йорка.
Вместо кольца с бриллиантом в коробочке оказалось всего-навсего несколько разноцветных драже.
— Что за ерунда? — удивился Колин. — Ты такая сластена, что не можешь обойтись без конфет?
— Это не конфеты, — сразу все вспомнив, задумчиво ответила Сандра.
— А что же?
— Нейропептиды.
— Что-что?
— Открытие одного английского профессора, — охотно пояснила она. — Мой бывший муж, точнее, то общество, членом которого он является, спонсировало научные исследования. А эти нейропептиды были сделаны в качестве пробного образца.
— Да что это такое — нейропептиды?
— Ну как бы тебе объяснить… Это некое вещество, которое образуется в клетках человека, когда он испытывает какое-то сильное чувство. Если их выделить, а потом ввести другому человеку, то он будет испытывать тоже самое. Например, если сильно напугать донора, то из клеток его тела можно выделить нейропептид страха.
