– Помощник из Данкана через пару недель позвонит тебе. А пока, если возникнет надобность – мало ли что, вспомнишь какие-нибудь детали или вдруг захочешь изменить то, что сказала раньше, просто звякни старине Тиму. У тебя ведь есть мой номер телефона? Звони в любое время дня и ночи. Я все понимаю. Когда случается что-нибудь подобное, нужно время, чтобы избавиться от страха и шока, от горя. От всего избавиться и в точности припомнить случившееся: кто что сделал, что сказал, когда. Договорились? Ты позвонишь мне, если понадобится?
– Договорились, Тим. Если понадобится, я позвоню.
Следователь мечтательно улыбнулся.
– Э-э-э, обязательно позвони, дорогая.
Он снова неожиданно переключился на Дита.
– Ты проследишь, чтобы она позвонила, да, дружище? Раз уж ты оказался здесь. Сообщишь, если уедешь из города до суда, ведь так? Чтобы я был в курсе. Я надеюсь, ты останешься, потому что ей нужна помощь. Послушай, я вспомнил. Ты похож на одного парня с телевидения. Того, что путешествует по стране и пишет книгу. Знаешь, о ком я говорю?
Дит покачал головой.
– Нет, не знаю.
– Значит, ты редко смотришь телевизор. Я, по правде говоря, тоже редко смотрю. Что же, приятно было познакомиться. И с тобой, Рейсин, очень был рад увидеться. Думаю, я еще загляну. Счастливо оставаться.
С этими словами Тим махнул рукой и ушел, надвинув ковбойскую шляпу на широкие брови и присвистывая.
Дит засмеялся.
– О нем трудно судить. Похож на простака.
– Это не так, – заметила Рейсин, вертя в руках ручку.
– Именно. Кажется, он очень неглуп.
– Ты прав.
– Ты позвонишь ему?
– Что? – отложив ручку, Рейсин взглянула на него. – Почему ты об этом спрашиваешь?
– Он просил меня проследить за этим.
– Если понадобится, – резко напомнила она, снова беря ручку.
– Понадобится, – тихо произнес он. Но она услышала. Это походило на обвинение и разозлило Рейсин.
– Во всяком случае, это касается только меня.
– Хорошо. Я спрашиваю лишь потому, что, ну… если ты ошиблась…
– Я не ошиблась! – закричала она, бросая ручку на пол. – Я рассказала все в точности так, как произошло.
– Ладно, ладно. Но… как это произошло?
Рейсин отвернулась, прикусывая губу. Вдруг ей захотелось ему довериться. Ее откровенность никому повредить не может. Любопытство Дита можно понять. Она ему никогда не рассказывала об ограблении. Рейсин глубоко вздохнула и начала подробно повествовать о том, что произошло. Изменила только начало истории, сказав, что вошла через заднюю дверь, хотя на самом деле она только стояла за ней. Закончив рассказ словами «и Дженкс выстрелил», она сделала паузу, вспомнив, как Тоби лежал на полу, весь в крови, обмякший, как тряпичная кукла.
– Я не могла в это поверить. Просто остолбенела. Тут-то они меня и увидали, сиганули через прилавок и выбежали через дверь, в которую я вошла.
Рейсин обхватила голову руками, вспоминая.
– Я испугалась, что отец умер, – закончила она безжизненным голосом. – Он жив, но я не уверена, что это к лучшему.
Рейсин бессильно опустила руки, снова с горечью подумав о том, что все-таки придется давать показания в суде – Тоби навряд ли оправится к тому времени. Девушка почти забыла о молчаливо слушавшем ее Дите, пока он не положил руки ей на плечи. Она вздрогнула, ошеломленная жаром его прикосновения, и повернулась, натолкнувшись на прилавок. Он не убирал рук. Одна соскользнула на предплечье, а другая к изгибу шеи. Впервые после их поцелуя он дотронулся до нее. Рейсин обрадовалась. Как будто прочитав ее мысли, он медленно подался вперед и прислонился щекой к ее щеке. Она закрыла глаза, наслаждаясь нежностью его прикосновения. Ее сердце часто и громко билось. От него пахло специями. Через мгновение Дит поднял руку и провел по ее волосам.
– Почему бы тебе не навестить его? Может, днем ему лучше. Ведь так уже было однажды. Да и ты к вечеру очень устаешь. Слишком уж большая нагрузка, так и заболеть недолго. Так что давай поезжай к нему, ты же рвешься туда.
Рейсин кивнула, глотая слезы. Он был прав. Ей нужно было увидеть Тоби, чтобы снова почувствовать надежду. Слово, вздох – все может помочь. Она неохотно отстранилась.
– Спасибо, – прошептала она и затаила дыхание, когда он большим пальцем провел по ее губам.
– Оставайся там сколько хочешь.
– Я вернусь к окончанию уроков.
– Не беспокойся, иди.
Тихо радуясь обретенной свободе, она пошла, осчастливленная его прикосновением. Ни один мужчина не дотрагивался до нее с такой нежностью и заботой. Рейсин почти простила ему те извинения. Почти.
Через стеклянные входные двери Дит увидел первый школьный автобус, доставивший учеников младших классов. Сейчас он поедет за старшеклассниками. Значит, скоро Рейсин вернется из клиники. В эти дни она уходила туда сразу после обеда и возвращалась перед тем, как лавка наполнялась толпой школьников. Сегодня она что-то подзадержалась.
– Ма, – сказал он, обрывая нескончаемый поток слов, исходящий из телефонной трубки, – пора закругляться.
– Но мы же ни о чем не договорились, – запротестовала Надин.
– Нам не о чем договариваться. Я все больше в этом убеждаюсь. Рейсин верит, что выстрелил Дженкс, и уверяет, что видела это собственными глазами. С этим ничего не поделаешь. Я не знаю, стоит ли мне тут оставаться.
– Но ты останешься и попытаешься что-нибудь сделать Дит, ведь так? Ради Дженкса.
Дит стиснул зубы. Хорошо, он останется. Зачем и ради кого, неведомо, но он останется. С матерью об этом лучше не говорить.
– Конечно, ма. А сейчас я вешаю трубку. Я позвоню… на следующей неделе. – Ему хотелось сказать: в следующем месяце, но он знал Надин Галлахер слишком хорошо. Стоит ей узнать, что он тут бездействует, и она прибудет сюда из Талсы ближайшим автобусом, а здесь ее присутствие нежелательно. У Рейсин и так проблем предостаточно. Причем все они из-за его балбеса братца.
Едва повесив трубку, Дит услышал скрип колес. Вернулась Рейсин. Почти одновременно со школьным звонком. Она появилась в дверях запыхавшаяся, волосы растрепались.
– Как тут дела?
– Торговля вялая. Как Тоби?
Она прошла мимо полдюжины тележек и, зайдя за прилавок, присоединилась к нему за кассой. Было заметно, что у нее полно новостей.
– О, Дит, просто прекрасно. У Тоби был врач, и мы тренировали его. Но, кажется, переусердствовали, потому что, представь себе, отец начал ругаться. Не то чтобы он разговаривал с нами, нет, он говорил… как будто во сне. Врач впервые услышал, как Тоби произносит слова. Теперь он убежден, что у папы не было удара… во всяком случае, если и был, то не сильный. Он говорил так четко – ну совсем как раньше. Я так рада.
