— Она испугалась, — кратко объяснил Дэвид.
— Чего? — поинтересовалась леди Ранмир.
— Того, чего нам не понять, — сухо ответил племянник. — Но теперь все позади, правда? — Внезапно он наклонил голову и поцеловал девушку в щеку.
— Да, — прошептала Аня, пересиливая желание прижаться к нему.
Никто ничего не сказал, но Аня догадалась, что ни леди Ранмир, ни Селия не одобрили этого поцелуя, только ей было все равно. Ее охватило ликование. Дэвид поцеловал ее, и всю дорогу в поезде до Лондона она ощущала на щеке легкое прикосновение его губ. После рассказа Бертрама о городских квартирах и загородных домах Аня боялась, что Дэвид покинет их еще до приезда в Лондон, но ее волнение оказалось необоснованным. С огромного вокзала они вместе направились по красивым оживленным улицам к маленькой станции.
— Ты устала, дорогая? Уже скоро, — ласково заверила ее миссис Престон. — Скоро ты будешь дома. Я хотела бы, чтобы ты поехала ко мне, но, по крайней мере, ты будешь близко, и мы сможем часто видеться.
Аня улыбнулась и пробормотала что-то любезное в ответ, чувствуя, как Селия недружелюбно смотрит на нее. Было почти темно, когда они добрались до места назначения — маленькой прелестной станции в сельском духе, где их с почтением приветствовали служащие. Там их уже ждали машины, и наконец, компания разделилась. После нежного прощания Терезы и отстраненно-вежливого кивка Селии семья Престон села в одну из машин. Водитель в униформе открыл перед Аней дверцу другой.
— Все в порядке, Чиверз, я поведу, — заявил Бертрам, и шофер нехотя уступил ему свое место.
Всю дорогу Чиверз сурово смотрел вперед, всем своим видом показывая, что не отвечает, если что-то случится с машиной и людьми.
— Сегодня вам не удастся, как следует разглядеть дом, — заметил Дэвид, когда они свернули на короткую, усыпанную гравием аллею в обрамлении высоких деревьев. — Но он расположен в живописном месте, и думаю, вам понравится.
— Я уверена, что понравится, — улыбнулась Аня. В ее глазах даже сарай был бы сказочным дворцом, если бы туда приходил Дэвид.
Их встретила пожилая служанка в форменном платье.
— Что говорить, Диксон, приятно вернуться домой, — величественно кивнула ей леди Ранмир и поинтересовалась: — Все в порядке?
— Да, миледи.
— Это мисс Беранова, она приехала из Германии погостить у нас. Надеюсь, ты получила мое письмо и приготовила для нее зеленую комнату?
— Да, миледи. Добрый день, мисс Беранова. — В голосе Диксон слышалось уважение ко всем гостям леди Ранмир и одновременно жалость к человеку с такой странной фамилией.
После этого они поднялись по красивой широкой лестнице, и Аню провели в ее спальню с бело-зелеными ситцевыми занавесками, таким же покрывалом и ярко-зеленым роскошным ковром.
— Какая прелестная комната! — воскликнула девушка.
— Я рада, что тебе понравилось. Надеюсь, ты будешь здесь счастлива. Когда разложишь вещи, спускайся вниз, и мы поужинаем.
Леди Ранмир вышла вместе с Диксон, оставив Аню восхищаться элегантным убранством зеленой комнаты, которая теперь принадлежала ей.
Чтобы разобрать вещи, Ане не потребовалось много времени. Она раскрыла новые чемоданы, которые ей купили в Мюнхене, и осторожно достала несколько простых, но красивых платьев, подаренных леди Ранмир и миссис Престон. Она не сразу поняла, что у шкафа скользящие дверцы, но как только разобралась в простом механизме, они тут же показались ей очень удобными, и Аня повесила свои платья на вешалки. Потом она разложила белье и отвела целый ящик шелковому палантину. Покончив с этим, Аня огляделась, раздумывая, стоит ли расставить в комнате свои личные вещи. Наконец она пристроила на столике фотографию матери и человека, которого долгие годы называла отцом. Ей подумалось, что было бы нечестно не дать им возможности разделить с дочерью эту новую, роскошную обстановку.
Дешевые украшения, путешествовавшие с ней из одного лагеря в другой, казались ужасно убогими и не подходящими для этой комнаты, поэтому Аня убрала их обратно в чемодан и тут наткнулась на снимок двух молодых людей, с которого и начались все удивительные события прошлой недели. Несколько минут она держала его в руках, пристально вглядываясь в лица, словно могла усилием воли проникнуть в тайну. Если один из этих мужчин на фотографии ее отец, что-то же должно ей это подсказать. Неужели кровные узы не в силах пробудить какое-то спящее воспоминание? Аня в отчаянии пыталась прочесть ответ, найти сходство между собой и улыбающимся Мартином Дином. Но сходства не было, или она его просто не видела.
Девушка перевела взгляд на другого мужчину, но опять не сумела найти ни малейшего сходства. Однако, если все сказанное матерью правда, один из них ее отец. И если это Мартин Дин, то она — Анна Дин, внучка миссис Престон и нежеланная племянница Селии. А это значит, что она имеет полное право на этот удобный, безопасный, красивый мир, в котором теперь очутилась. Несмотря на все свои усилия казаться справедливой и объективной, даже леди Ранмир будет смотреть на нее по-другому. Даже Дэвид перестанет относиться к ней, как к несчастному созданию, пробудившему в нем чувство ответственности, потому что она станет девушкой из его круга. Волшебная, невероятная надежность и устойчивость бытия! Разве можно еще о чем-то мечтать? Дом, семья, свое место в мире, право находиться здесь. И никто никогда больше не назовет ее перемещенным лицом. Анна Дин, мисс Дин, внучка миссис Престон… Аня повторила эти слова про себя, словно ее представляли кому-то. Двое молодых людей на фотографии загадочно улыбались.
Аня вздохнула.
— Возможно, мы никогда не узнаем правды. И что тогда? — вслух спросила она.
Даже такой неопытной девушке было ясно, что миссис Престон не сможет долго мириться с неизвестностью. Рано или поздно, ввиду отсутствия опровергающей информации, она начнет настаивать, чтобы Аню признали ее внучкой. Она всегда будет вести себя так, словно Аня и впрямь дочь ее пропавшего сына, и если Аня примет все как должное, то, по крайней мере, будет избавлена от материальных проблем. Но ей придется нелегко. Для всех, кроме миссис Престон, она навсегда останется чужой, немного загадочной девушкой из «того лагеря». А Селия постарается убедить всех, что Аня обвела вокруг пальца доверчивую миссис Престон…
Почему, ну почему ее мать за все эти годы не обмолвилась хотя бы словом, кто же ее отец? «Я очень любила одного из них, но тебе лучше не знать кого». Даже теперь Аня слышала печальный смех матери. И помнила, как она со вздохом добавила: «Он умер до твоего рождения».
