— К моему дяде?
— Нет необходимости подчеркивать родственные связи, — холодно напомнила Торелли.
— И что вы сделали? — поинтересовалась Никола.
— Избавилась от нее, — ответила Торелли так просто, что Никола чуть не спросила, уж не закопала ли она труп в саду.
— Потом она сделала карьеру, — задумчиво добавила Торелли. — Но уже без всякой помощи моего мужа.
Никола громко рассмеялась и заметила:
— Иногда мне кажется, что вы замечательны не только на сцене, но и в жизни.
— Как мило! — обрадовалась и одновременно удивилась Торелли. — Не знаю, почему ты вдруг так сказала, но согласна. Пойдешь сегодня со мной ужинать в «Максим»?
— С радостью!
— Отлично, — весело отозвалась Торелли. Вероятно, она была рада, что Мишель Ларо оказалась именно такой, как она и хотела.
Вечер удался на славу. Тетя была само очарование. Ее замечания о проходивших мимо известных людях были точными и зачастую слишком колкими. Некоторые из знаменитостей останавливались у ее столика, и каждый раз Торелли снисходительно представляла им Николу, как «моего юного друга». Она по-прежнему отказывалась называть себя тетей. Но, по крайней мере, она подчеркивала, что ее спутница не просто секретарша, и Никола изумленно и растроганно приняла эту ситуацию.
На следующее утро Никола была очень занята. Однако после обеда тетя собралась навестить друзей, живущих за городом, и собиралась вернуться поздно.
— Боюсь, ты опять останешься одна. — Впервые Торелли высказала заботу о Николе. — Надеюсь, тебе будет не очень скучно и одиноко.
— Вовсе нет! — возразила Никола. — Я радуюсь каждой минуте. — А затем, охваченная внезапным желанием быть искренней, она добавила: — Днем я собираюсь встретиться за чашкой кофе с Мишель Ларо. Надеюсь, вы не возражаете?
Торелли высоко подняла брови, словно собираясь возразить, но потом снисходительно ответила:
— Не возражаю, если только ты не внушишь ей мыслей о ее значимости и слишком радужных надежд на будущее.
— Обещаю.
— Почему ты хочешь встретиться с ней? — с любопытством спросила Торелли. — Чтобы расспросить ее о Джулиане Эветте?
— Конечно, нет! Меня это вовсе не интересует. Просто Мишель знала Брайана. Она сказала, что они говорили обо мне. Мне захотелось узнать, что он ей говорил.
— Что ж… — Торелли благодушно посмотрела на племянницу, — делай, как знаешь. Но только не цепляйся за прошлое, Никола. Ностальгия — это своего рода потворство своим желаниям. Не следует этим чересчур увлекаться, иначе это станет наркотиком. Ты еще так молода, дитя мое, у тебя вся жизнь впереди. Не стоит слишком часто оглядываться назад.
— Не буду, — ответила Никола, пораженная словами тети.
Она отправилась на встречу с Мишель Ларо. Ей казалось, что в этот день Париж был удивительно хорош. Великолепные Елисейские Поля никогда еще не выглядели так прекрасно. Деревья, солнечный свет, сверкающие стекла витрин — все говорило о настоящем. Никола подумала, что даже проходящие мимо люди имеют какое-то особое значение для нее. Девушка в наглаженном бело-голубом платье, улыбающийся младенец в коляске, хорошо сложенный, изящный мужчина…
Внезапно Никола вздрогнула, инстинктивно замедлила шаг и чуть не свернула в переулок, чтобы не поравняться с Джулианом Эветтом, который шел впереди. Но она сдержалась, пошла еще медленнее, решившись во что бы то ни стало не отказаться от своих планов из-за него. Что ему нужно в Париже? До этого момента город принадлежал исключительно ей! Правда, известные люди могут появиться повсюду. Для них Париж, Вена, Рим — все равно, что Пикадилли или Стрэнд[1] для других. Но именно здесь и именно в этот день!
Они приближались к «Фуке», улица была заполнена сидящими за маленькими столиками людьми, которые пили кофе и шоколад, и Николе показалось, что она уже видит ярко-зеленое платье, в котором Мишель была вчера. Остается надеяться, что Джулиан ее не заметит! И вот когда он уже поравнялся со знаменитым кафе, девушка в зеленом платье поднялась с места, словно нарочно привлекая к себе внимание. Издали Никола не могла видеть, машет ли она рукой. Но Джулиан Эветт обернулся, внезапно остановился и медленно пошел между столиками к девушке в зеленом.
Никола осталась стоять на месте. Она сделала вид, что разглядывает витрину, но на самом деле заметила, что эти двое сели за столик и оживленно беседуют. Она удостоверилась, что девушка в зеленом действительно Мишель Ларо. После этого она повернулась и медленно пошла прочь.
В их встрече больше не было смысла. Странный разговор в присутствии третьего лица невозможен. Если она не появится, Мишель просто решит, что она не смогла прийти. Но, несмотря на все убеждения, Николу неодолимо тянуло к этому месту. Только усилием воли она сумела заставить себя уйти. Ей очень хотелось узнать, что делают и говорят эти двое.
Тут не было ничего общего с привычным, легким любопытством Торелли. Это было страстное, почти свирепое желание знать. Никола убеждала себя не быть смешной, шагая по улицам в лучах солнца, которое перестало быть ярким, среди людей, утративших для нее всякий интерес. Но через несколько минут Никола уже думала о другом. Если она пойдет по одной из узких улочек к авеню Марко, а затем обойдет квартал кругом, то, возможно, за это время Джулиан Эветт уже уйдет. Тогда она подойдет к Мишель, извинится за опоздание и, может быть, узнает еще кое-что и про Эветта. Приняв это решение, Никола немедленно повернула в направлении авеню Марко. Она дала себе обещание не торопиться. Оказавшись рядом с кафе, она тут же увидела, что девушки в зеленом платье нет. Столик, за которым они сидели, был пуст, и Никола не могла сказать, обрадовало это или разочаровало ее. В любом случае день снова принадлежит ей, даже если теперь ей и некуда идти. Она может погулять по Елисейским Полям или выпить кофе в одиночестве.
И вдруг в смятении Никола поняла, что поравнялась с Джулианом Эветтом. Он шел прямо к столику и смотрел на нее. Он молчал, очевидно, ожидая, что она заговорит первой. Только сейчас Никола вспомнила, при каких обстоятельствах они расстались, и вновь представила себя в квартире Торелли, когда он разорвал ее фотографию.
Но к своему удивлению, Никола произнесла:
— Простите.
— За что? — Он с непониманием глядел на нее.
— За то, что я сказала вам в последний раз.
— Вы просто процитировали письмо Брайана, — холодно возразил он.
Это было правдой. Но Никола знала, что если бы не хотела специально задеть его, то скрыла бы это полушутливое замечание Брайана, которое позже приобрело столь жестокое значение.
