Качаясь на волнах, Сара опять пыталась разобраться в путанице своих эмоций. Она не предполагала, что Джонатан жил как монах. Его поцелуи опытного мужчины говорили о многом. Два раза они оказывались на грани близких отношений. Если бы спросили ее мнение, она сказала бы, что человек, так страстно увлеченный работой, вероятно, остается страстным и в других видах деятельности. Ей нетрудно представить Джонатана в постели рядом с чувственной Мадлен.
Когда руки и ноги у нее устали, она поплыла к берегу. Пройдя по песку, Сара улыбнулась и, показав на простирающийся перед ними простор, заметила:
— Здесь просто невероятно красиво. Как вы обнаружили такое место, Джонатан?
Он пожал плечами.
— Я много ездил по острову, когда попал сюда впервые. Купил лодку у старого рыбака, который уверял меня, что уходит на пенсию. Вероятно, я заплатил намного больше, чем она стоила.
— Трудно поверить, — усомнилась Сара.
Он угрожающе нахмурился:
— Не ругайте наше транспортное средство. Опершись на локоть, она мечтательно произнесла:
— Мы почти как Адам и Ева.
— Только без фиговых листиков и змеи.
— Перестаньте. А вы могли бы на несколько месяцев отказаться от современной цивилизации? Жить, как бродяга, на пляже?
Он вполне серьезно задумался над ответом на ее легкомысленный вопрос.
— Мне бы понравилось. Если бы я мог взять с собой чемодан книг… и выбрать подходящего партнера.
Сара сделала вид, что не обратила внимания на последнюю фразу, опасаясь выяснять подробности о «подходящем» партнере. Пересыпая песок сквозь пальцы, она спросила:
— Вы когда-нибудь видели фильм Диснея «Шведская семья Робинсон»?
— Точно не помню, может быть. Тот фильм, где воюют с пиратами?
Она рассмеялась.
— Мужчины всегда помнят только о насилии.
— А что вы запомнили? — спросил он, скривив губы в усмешке.
Сара вдруг пожалела, что начала разговор.
— О, ничего особенного. — Ей уже не хотелось продолжать.
— Что же? — настаивал Джонатан. — Я обещаю, что не буду смеяться.
Она села, обхватила руками колени.
— Момент, когда они наконец поняли, что в ближайшее время их никто не собирался спасать.
— А дальше?
Сара смотрела вдаль на корабль, скользивший у линии горизонта. Направленный на нее внимательный, изучающий взгляд Джонатана нервировал ее. Она говорила медленно, как будто заново переживая свое первое впечатление от кинофильма.
— Три брата и отец потратили много дней, строя жилище. Оно располагалось на ветвях огромного дерева, там было три или четыре уровня, я не помню точно. После того, как они показали матери кухню, муж повел жену в спальню. Он уложил ее на кровать, сам присоединился к ней, потом потянул за какую-то веревку, и крыша поднялась вверх. Он сказал, что благодаря его устройству они смогут вместе каждую ночь смотреть на звезды.
Она помолчала, потом вздохнула.
— Я думаю, что это самая романтическая картина, которую я когда-либо видела.
Обратив внимание на Джонатана, она с удивлением заметила, что он больше не смотрит на нее. На щеках его заиграли желваки, и в голову ей пришла унизительная мысль: вдруг он подумает, что она пыталась его соблазнить. Откашлявшись, она уже совсем другим тоном продолжила:
— Еще мне очень нравится сцена, где страус состязался со слоном. Глядя на нее, нельзя удержаться от смеха.
Совершенно неожиданно он повернулся лицом к Саре и провел пальцем по всей длине ее руки.
— Скажите мне, вы видите себя женой и матерью?
Она утвердительно наклонила голову, невероятно удивленная его вопросом.
— Да, конечно. Я думаю, большинство женщин видят себя в такой роли.
Он продолжал постукивать пальцем по ее руке. Она поежилась, а он улыбнулся, следы грусти сделали его зеленые глаза более темными. Голос стал хриплым, и она не могла угадать, какие чувства его одолевали.
— Пойдемте еще поплаваем. Солнце садится, и уже не будет так жарко.
Он встал и протянул ей руку. Взявшись за его руку, она поднялась и чуть не задохнулась. Ей показалось, что он собирался ее поцеловать. Момент прошел, и она уговорила себя, что ей померещилась проскочившая между ними электрическая искра.
Держась за руки, они подошли к океану и вместе вошли в воду. Отпустив ее руку, Джонатан красивым кролем быстро поплыл на глубину. Медленно и лениво Сара последовала за ним. Они оставались в воде около часа, иногда плавая рядом, иногда догоняя друг друга. В конце концов, Сара первая сказала, что выходит на берег:
— Пока мои пальцы еще окончательно не съежились от холода.
Джонатан убрал мокрые волосы и усмехнулся, зубы его блестели на загорелом лице.
— Как скажете.
И вдруг она взвизгнула, когда он поднял ее обеими руками и осторожно начал подталкивать в сторону берега. Щека ее оказалась прижата к его груди, и она слышала равномерные и сильные удары его сердца. Одна его рука поддерживала ее снизу, другая — обнимала за плечи.
Когда они оказались на мелком месте, Сара повернула голову и осторожно посмотрела на него.
— Теперь я уже могу идти.
Он не обратил внимания на ее слова, лишь зачарованно смотрел на ее мокрый купальник, облегающий грудь.
— Джонатан, — повторила Сара, почти задыхаясь, — можете отпустить меня.
Щеки у него покраснели, но ничего членораздельного он произнести не мог. Она легко похлопала его по щеке и еще раз сказала:
— Я говорю, что вы можете меня отпустить.
— О-о-о… — Он отпустил левую руку, так что она смогла стать ногами на дно.
Другая его рука медленно, но непрерывно прижимала ее к себе. Только тонкий слой ткани разделял их тела, и она безошибочно ощущала его естественную реакцию на такую близость.
Слепившее ей в глаза солнце не позволяло разглядеть выражение его лица.
— Джонатан? — неуверенно позвала его Сара.
Он вздрогнул и постарался еще сильнее, как только возможно, прижаться к ней.
— Я должен это сделать, — пробормотал он.
«Это» означало поцелуй, который по горячности мог соперничать с тропическим солнцем. Он прильнул к ее губам с жадностью погибающего от голода человека. Она ответила, неожиданно перестав сдерживать захлестнувшие ее чувства. Самый чувственный поцелуй в ее жизни оказался удивительно нежным.
Рука Джонатана непроизвольно похлопывала ее по спине, окружающая вода создавала чувственную атмосферу. Когда Сара окончательно потеряла способность мыслить, он неожиданно отпустил ее губы и уперся лбом в ее шею, грудь его тяжело вздымалась.
Мягко, но настойчиво он отвел ее руки, отодвинул ее от себя.
