– Это неразумно – ничего не есть целый день.
– Я поужинаю, Сэм. Тебе совершенно не обязательно было тащить меня сюда.
– Ты плохо выглядишь. – На самом деле он говорил неправду. Ему просто хотелось понести ее на руках.
– Со мной все в порядке, действительно. Я просто очень устала.
Лаки провела языком по губам. Сэм проглотил комок в горле.
– Мясо будет готово через несколько минут. – Он начал подниматься.
Девушка схватила его за плечо.
– Ты не должен готовить для меня ужин. Я знаю, что ты просто поддразнивал меня утром.
Он снова посмотрел ей в глаза:
– Лаки, я не дразнил тебя. Я хочу готовить для тебя ужин.
По ее лицу пробежала тень, которую он не мог объяснить. Его взгляд снова остановился на ее губах. Таких полных. Ярко-красных. Влажных. Прежде чем он сам осознал, что делает, прежде чем он успел даже подумать, он наклонился ниже и прижался губами к ее губам.
В этот момент раздался вой пожарной сирены. Лаки ударила его по спине и закричала:
– Пожар!!!
Из окна его кухни валил дым.
Пожарную команду вызвал Ламар Томпсон.
Позже он рассказывал Сэму, что выглянул из двери черного хода и увидел загоревшиеся от пламени гриля кроны деревьев. Еще немного, и огонь перекинулся бы с веток на дом.
Когда капитан пожарных ворвался в кухню, он обнаружил растерянного и ошарашенного Сэма, растянувшегося на полу. Похоже, он даже не догадывался, что его дом почти охвачен пожаром.
А рядом с Сэмом сидела не менее ошарашенная Лаки, пытавшаяся осознать, что же собирался сделать доктор Сэм Керк, прежде чем начался весь этот кавардак и все полетело в тартарары.
Он собирался поцеловать ее.
О, проклятие. Он собирался поцеловать ее по-настоящему. Это не было бы одним из этих братских чмоканий в лоб. Это не было бы одним из этих «я соседский парень», «ты моя лучшая подружка» чмоканий в щеку. Нет, нет. Она прочитала это в его глазах. Он был голоден, страшно голоден. И мясо тут было ни при чем.
Это был бы горячий, сильный, влажный, страстный поцелуй «я хочу тебя», который заставляет девушку извиваться от разливающейся по всему телу неги и чувствовать себя знойной, соблазнительной и желанной одновременно.
Гриль теперь был почти погребен под ледяной водой. Лаки вздохнула, наблюдая, как Сэм прощается с последними пожарными. Он вышел следом за ними на улицу, пожелал спокойной ночи и помахал рукой. Через дверь кухни она видела, как он медленной, но твердой походкой идет к дому.
О Господи!
Она в ужасе отступила на несколько шагов. Что он собирается делать? Попробует ли он поцеловать ее снова? Должна ли она позволять ему? О Боже! Да что же это такое, в конце концов?
Дверь мягко захлопнулась, и Лаки повернулась. Сэм подошел к ней, их глаза встретились. Точно так же они смотрели друг на друга за секунду до того, как он прижался губами к ее губам и их прервала сирена.
Он подошел ближе.
Лаки уставилась в пол. Носок его теннисной туфли слегка толкнул ее. Она почувствовала мягкое прикосновение кончиков его пальцев. Он взял ее за подбородок и приподнял его. Их глаза снова встретились. Лаки никогда не видела ничего подобного в его глазах. Они были полны... О Боже, она не должна даже думать ни о чем подобном. Что это? Страсть? Желание?
Видела ли она когда-нибудь глаза Сэма полными желания? Нет. Но сейчас это было. Ясно как день.
– На этот раз, – мягко произнес он, – нам никто не сможет помешать.
Лаки позволила ему притянуть себя поближе и почувствовала, как все ее тело подалось вперед. Его горячее дыхание покалывало ее кожу, и вдруг она снова ощутила, что он прижался к ее губам. Мягко. Нежно. Осторожно. Лаки словно начала таять. Никогда в жизни ей не было так хорошо.
Господи. Она целуется с Сэмом Керком. Сэмом Керком. Сэмом Керком.
С мальчишкой, живущим по соседству.
Нет. Мужчиной, живущим по соседству.
Где же он был всю ее жизнь?
Да здесь он и был, Лаки. Здесь, прямо под твоим носом.
Здесь он был всегда.
Это Сэм, Лаки.
Она собрала все свои силы, оттолкнула его и отступила назад. Положив руки на бедра и гордо выпрямившись, она стояла перед ним и разглядывала его изумленное лицо.
– Что, черт возьми, ты делаешь? – прокричала она. Сэм скрестил руки на груди.
– Целую тебя. – Он ответил так, словно речь шла о чем-то совершенно обыденном, скажем, о заказе французских цыплят в «Макдоналдсе».
– Но почему? – Лаки подняла ладони.
Вот этот вопрос, похоже, поставил его в тупик.
– Потому что наступило время для этого.
– Но...
– Никаких «но». – Он опять приблизился к ней и обнял за плечи. – И я собираюсь сделать это еще раз.
Прежде чем Лаки успела понять, что он делает, Сэм снова склонился к ней. Нет, она не допустит, чтобы это произошло. Нет.
Она уперлась руками ему в грудь и посмотрела прямо в глаза.
– Нет, Сэм, не надо. Я не хочу.
Он мягко прижал ее к себе. Не оставалось никаких сомнений в том, что у него на уме. Сэм целовал ее, неторопливо, обстоятельно, словно имел на это право, и Лаки даже не пыталась сопротивляться. Господи, как же давно ее никто так не целовал!
Хотя, если уж быть честной до конца, ее вообще никто никогда не целовал так, как Сэм Керк. Никто и никогда.
И ей вдруг стало безумно страшно.
Лаки отстранила Сэма, вскочила, бросилась к двери, не оглядываясь и не произнеся ни слова, вышла и направилась к своему дому.
Своему дому, который был так близко от мужчины, живущего по соседству.
Так близко от Разрушителя сердец.
Сэм несколько минут разглядывал дверь черного хода Стивенсонов, пока его не оторвал от этого занятия голос младшего брата:
– Дай мне отдохнуть! Я не могу все это сделать сам! – Джей-Джей пытался придать птичьей кормушке вертикальное положение, чтобы потом ее можно было закрепить на бетонном основании. Сэм подошел к нему, взял подпорку и выровнял кормушку.
– Ладно, давай я доделаю. Разведи пока цемент и медленно помешивай.
Мальчик повиновался, и Сэм сосредоточился на своем занятии. Наконец цемент был готов, они закрепили кормушку на постаменте и обвязали толстым канатом. Теперь она будет крепко стоять в земле.
Сэм отступил на шаг и полюбовался их работой. Джей-Джей присоединился к нему. Они посмотрели друг на друга и улыбнулись. Работа была закончена.
Но дом Лаки по-прежнему привлекал внимание Сэма. День близился к вечеру, а Лаки так и не выходила с самого утра. Он не видел ни зажженного света, ни малейшего движения внутри. Это беспокоило его. Все ли с ней в порядке?
Он вспомнил, как она убежала от него ночью. Тогда ему на секунду показалось, что она сошла с ума.
Поцеловать ее! И как ему только пришло такое в голову? Ему хотелось целовать и обнимать ее, словно она была одной из тех девушек, которым он был бы не прочь забраться под юбку. Господи! Но это же ведь Лаки!
