Монтгомери Холден пристально смотрел ей в глаза. Сейчас вообще все из рук попадает, подумала Ребекка. Но глаз отвести от его взгляда тоже не могла.
Звенящая тишина была в парикмахерской. Только легкий шум волн и крики птиц залетали в распахнутую дверь, как в далеком кино.
Только бы миссис Корнуэл не явилась тоже понаблюдать с трепетом и восторгом за всей этой сценой, подумала Линда и решила немного взбодрить ситуацию. Клиентов у нее в такой ранний час все равно еще не было.
Линда подошла поближе к Монтгомери Холдену и Ребекке. Режиссер прямо гипнотизировал Ребекку взглядом в зеркале. А Ребекка потом опять на три дня с головной болью сляжет.
Линда решила отвлечь режиссера пустым и непринужденным разговором.
— Расскажите о своей работе, — сказала Линда, обворожительно улыбаясь. — Снимать фильмы, это, наверное, так интересно.
— Самая обычная работа, — сказал Монтгомери Холден, отводя взгляд от зеркала.
Ребекка облегченно вздохнула. Быстро побрею, потом он быстро уйдет, потом я приму аспирин, запью его минералкой и постараюсь забыть обо всем — это были ее ближайшие планы на жизнь.
— Самая обычная работа — это у нас в парикмахерской, — сказала Линда, — а у вас вся жизнь — это большое приключение.
Монтгомери Холден улыбнулся. Зачем отрицать, что он любит свою работу и только потому ею и занимается, что это все — действительно большое приключение?
— В чем-то вы правы, — вздохнул он, — это очень интересно. Но нелегко.
— Что тяжелого-то? — удивилась Линда. — У вас же там много людей. Каждый за что-то отвечает. Сообща все дела легче делать.
Монтгомери Холден улыбнулся. Ребекка тоже незаметно улыбнулась. И эта ее улыбка не ускользнула от Монтгомери. Ребекка не понаслышке знала о мире кино. Совсем не понаслышке.
— Каждый отвечает за что-то по отдельности, — сказал Монтгомери Холден, — а в целом за все отвечает режиссер. Вот тут-то и начинается вся головная боль.
— Понятно, — сказала Линда, — трудно за всем уследить и удержать в голове?
— Что-то в этом роде, — согласно кивнул Монтгомери Холден.
В результате чего Ребекка в очередной раз поранила его подбородок.
— Ой, извините, это все из-за меня, — с сожалением сказала Линда.
Ребекка не знала, ругаться или радоваться, что Линда отвлекает на себя внимание Монтгомери Холдена. Но брить под его пристальным взглядом в зеркале все-таки было намного хуже, чем сейчас, когда он кивает и крутит головой во все стороны.
Слегка касаясь его лица ладонью, Ребекка натягивала кожу и вела станком тонкие дорожки посреди белой пены для бритья. А сама смотрела на его морщинки в уголках глаз. Близко-близко. Можно было дотронуться пальцем до его морщинок. Ну это если совсем забыть все правила приличия и бросить все на самотек.
Монтгомери Холден тоже изменился за все эти годы. Мудрость и время оставили свои следы на его лице. Но усталый взгляд и так был у него всегда, и улыбка не изменилась, и маленькие ямочки в уголках губ остались прежними.
Ребекка знала его лицо до мельчайших подробностей. Сколько лет ей снились эти голубые глаза. Эти сильные руки. Этот смех. Сколько раз она просыпалась, чувствуя во сне его объятия, и плакала в подушку от того, что этого не будет больше никогда.
И вот он здесь. Уму непостижимо. Сидит в коричневом кресле из кожзаменителя, и она опять весь его подбородок порезала, как в прошлый раз.
— А что еще трудного в вашей работе? — спросила неугомонная Линда.
Ребекка постаралась больше не отвлекаться и мобилизоваться.
— Очень трудно перестраиваться, — сказал Монтгомери Холден.
— Это как? — спросила Линда.
— Перестраиваться от фильма к фильму, — пояснил Монтгомери Холден. — Только полюбишь своих героев, выстрадаешь их характеры, проживешь с ними всю их нелегкую экранную жизнь, как уже приходится прощаться и искать новые образы, чтобы опять переживать, радоваться и печалиться вместе с ними.
Линда с восхищением смотрела на Монтгомери Холдена.
— Как интересно! — сказала она.
— Но ведь почти те же самые чувства испытывают почти все зрители, — с улыбкой сказал ей Монтгомери Холден, — когда переключают каналы своего телевизора.
Линда рассмеялась. Ребекка взяла полотенце и вытерла с его лица остатки пены.
— Все, — сказала она.
Хотя Линда еще немного о чем-нибудь поговорила бы. Да и сам Монтгомери Холден тоже сегодня с большим удовольствием никуда не уходил бы.
Но все когда-то кончается. Монтгомери Холден вздохнул, встал и положил на полку деньги.
— Спасибо, — сказал он Ребекке, как всегда пристально глядя ей в глаза.
— Пожалуйста, — тихо сказала Ребекка, не отрывая от него взгляда.
Когда она увидит его снова? Но как она может теперь об этом узнать? Хорошо, что она сейчас и так хоть изредка его видит.
— Когда мы вас еще увидим? — без обиняков спросила Линда.
Ей можно было не играть в какие-то игры, не к ней этот человек сюда приходит, хотя у него там, на другом конце бухты, должны быть свои стилисты и парикмахеры. С Линдой у него могла быть только дружба. И это в общем-то тоже было немало.
— Думаю, совсем скоро, — улыбнулся Линде Монтгомери Холден.
Сказал «до свидания» и вышел из парикмахерской, вновь на миг закрыв своей спиной солнце в дверном проеме.
Линда и Ребекка некоторое время смотрели на раскрытую дверь, пока в эту дверь не вплыла спиной миссис Корнуэл. Вплыла спиной, потому что не могла отвести глаз от уходящего Монтгомери Холдена.
— Зачем он сюда опять приходил? Вроде его уже подстригли. Не понравилось? — спросила она, наконец повернувшись лицом к Линде и Ребекке.
— Он теперь сюда бриться ходит, — сказала ей Линда, — вы забыли?
— Я забыла? Я и не знала! Разве меня кто-нибудь посвящает в то, что здесь творится? — решила на всякий случай пожаловаться миссис Корнуэл.
— Я вроде говорила вам в прошлый раз, — растерялась Линда.
Ребекка улыбалась самой себе и убирала инструменты. Медленно мыла их в теплой воде и иногда опять смотрела на свою ладонь.
Миссис Корнуэл уже было собралась предложить Ребекке серьезно об этом поговорить, как в парикмахерскую вошли сразу два клиента. Вернее клиентки.
Ими нужно было заняться по полной программе, так как они во второй половине дня шли на свои собственные свадьбы. И миссис Корнуэл, немного поболтав со всей компанией о погоде и о большом значении свадебного мероприятия в жизни женщины, удалилась к себе.
Вечером Ребекка уже устала вздрагивать от каждого шороха за окном и решила немного поспать. В самом деле, не каждый же день ей здесь, на этой земле, обещали сказку — с целованием ее ладоней посреди ночи. У нее уже была сегодня одна сказка — с разглядыванием морщинок вокруг его глаз. Близко-близко.
