Глава 6
Я вижу, ты веселый малый и не дорожишь ничем на свете.
У. Шекспир. «Двенадцатая ночь»
Канун Рождества
На следующее утро Джейсон неуверенной походкой вошел в комнату для завтрака. Он кивком приветствовал мачеху и мисс Уэстон, прежде чем опуститься в свое кресло во главе стола.
Кэтрин окинула его взором и тут же начала выговаривать:
— Тебе следует больше заботиться о себе, Джейсон. Ты не сможешь помогать Эдварду, если заболеешь. А ты действительно заболеешь, если будешь плохо спать.
— Спасибо за заботу, Кэтрин. Твоя проницательность и твоя неопровержимая логика не перестают изумлять меня.
Кэтрин тепло улыбнулась ему, невзирая на его грубость:
— Неужели ты думаешь, что после стольких лет нашего общения я не привыкла к твоему ужасному характеру? Надеюсь, ты все-таки убедился, что тебе необходимо вздремнуть днем вместе с Эдвардом и Шарлоттой.
— Взрослые мужчины не спят днем.
— Ты не протянешь до вечера, если немного не поспишь.
— Ничего не случится, если я лягу спать вечером.
— Но мы должны показать Оливии, как отмечают Рождество в Уэльсе.
Джейсон пристально посмотрел на мачеху.
— Чем отличается уэльское Рождество? — поинтересовалась мисс Уэстон.
— Всем, — ответила Кэтрин, тогда как Джейсон сказал:
— Ничем.
— Не слушай его. Ничто не похоже на Рождество в Уэльсе. Если ты однажды посетишь рождественскую службу здесь, то ни в одном другом месте празднование Рождества не доставит тебе такого удовольствия.
— Сомневаюсь, — сказал Джейсон.
— О, перестань, — одернула его Кэтрин, затем продолжила: — В канун Рождества рее ложатся спать поздно. Мы украсим дом, и миссис: Мэддок приготовит сладости.
— Это звучит весьма привлекательно, — согласилась мисс Уэстон.
— И служба в церкви не такая, как ты представляешь. Проповедь длится совсем недолго, а остальное время посвящается гимнам.
— Проповедь и гимны звучат на валлийском языке, и я сомневаюсь, что они доставят вам удовольствие.
Джейсон постарался придать своему голосу оттенок сожаления. Не настолько, чтобы мисс Уэстон заподозрила его в предвзятости, но достаточно, чтобы она поняла, какое это ужасно скучное мероприятие.
— Вздор, — возразила его мачеха. — Я тоже не говорю на этом языке, но это не мешает мне получать удовольствие. Это великолепное празднование, — уверила она свою племянницу. Затем повернулась и задумчиво посмотрела на Джейсона: — В последние годы я позволяла тебе быть ко всему безучастным, постоянно пребывать в дурном настроении и прятаться от всех, но это не должно продолжаться. Эдвард и Шарлотта уже достаточно взрослые, чтобы в этом году посетить церковь, и ты не можешь ссылаться на их возраст в качестве предлога оставаться дома.
— Холодная погода вредна для Эдварда, — запротестовал Джейсон.
— В таком случае мы позаботимся, чтобы он оделся теплее. И если потребуется, в карету можно поместить горячие кирпичи и меховые покрывала.
— Мне не нравится эта затея, — пробормотал Джейсон.
— Я не думала, что она понравится тебе, но у тебя впереди целый день, чтобы смириться с этим. Полагаю, к вечеру ты примешь правильное решение.
— Сегодня должен приехать Чарлз. Он может сопровождать вас вместо меня, — предложил Джейсон.
— Нет, это должен быть ты. Эдвард расстроится, если ты не поедешь, и Шарлотта тоже.
Кэтрин встала. Джейсон тоже привстал, но она жестом усадила его. Она подошла к буфету, положила еду на тарелку, затем поставила ее перед ним не слишком вежливым движением.
— Ешь, — приказала она. — Может быть, наполненный желудок поспособствует улучшению твоего настроения. Оливия, ты тоже должна очистить тарелку. Впереди у нас долгий день.
Кэтрин направилась к двери.
— Уходишь так скоро? — Джейсон попытался изобразить разочарование.
— Не беспокойся. Я вернусь, как только проведаю детей.
После того как она вышла из комнаты, Джейсон остался наедине с мисс Уэстон. Они молча ели несколько минут, прежде чем он сказал:
— Мне кажется, я никогда не смогу отблагодарить вас за помощь, которую вы оказали минувшей ночью.
Оливия оторвала взгляд от своей тарелки; щеки ее порозовели.
— Не стоит благодарности, — пробормотала она.
— Стоит. Мне кажется, у вас дар общения с детьми.
— У меня четверо младших братьев и сестер, — сказала Ливви, как будто этим все объясняется.
— И вы их очень любите.
— Конечно!
— Дорогая мисс Уэстон, такое отношение к детям нехарактерно для всех. Из того, что известно мне, дети, как правило, являются серьезным испытанием для взрослых. Если бы я был вынужден иметь дело со всей этой суетящейся и орущей компанией, то сомневаюсь, что мне захотелось бы видеть еще одного ребенка в моей жизни.
— Я вам не верю, — возразила Оливия.
— Как я уже сказал, вы знаете подход к детям. Такое понимание и сочувствие — большая редкость в наши дни.
Оливия заерзала на своем кресле.
— Моя похвала смущает вас? А я думал, вы привыкли слышать комплименты.
— Да. Нет. Я не знаю.
— Понятно.
— Довольно трудно принять ваши комплименты, милорд, зная другую вашу манеру общаться со мной.
— Другую манеру?
— Да, когда вы меня оскорбляете.
Джейсон расхохотался.
— Я вовсе не собиралась вас веселить, — сказала она.
— И тем не менее развеселили. Вы кажетесь мне весьма забавной. Это тоже можно истолковать как оскорбление?
Он опять засмеялся.
— Эдвард этой ночью спал? — спросила Оливия.
Было ясно, что мисс Уэстон решила сменить тему разговора. Хорошо. Джейсон готов был проявить великодушие. Он не помнил, чтобы в последнее время так от души веселился.
— Не совсем. Он проснулся, и вы должны благодарить меня, мисс Уэстон. Он хотел разбудить вас, чтобы послушать окончание вашей истории, но я сказал, что будет лучше послушать новую историю утром, чем окончание старой среди ночи. Он согласился.
— Разумное решение, — одобрительно сказала Оливия.
— Да, надо уметь убеждать детей.
— Говоря о разумном решении, я имела в виду Эдварда, — последовал лукавый ответ.
— Браво! Я думал, что являюсь единственным, кто способен обратить комплимент в оскорбление.
Ливви улыбнулась:
— Я способная ученица. — Затем лицо ее сделалось серьезным. — Должно быть, Эдвард был совсем юным, когда вы потеряли жену.
—Да.
Джейсон переключил свое внимание на еду.
— Очевидно, вам было очень тяжело.
Он издал неопределенный звук, отчасти потому, что его рот был полон, но в основном потому, что он не хотел говорить с ней о Лоре.
