За последнюю неделю она научилась целоваться, но этот поцелуй — первый, который начала она, а не он. Она осмелела потому, что он попросил ее об этом, и поцелуй получился довольно продолжительным. Но ей не хотелось, чтобы он подумал, будто она готова на большее.
— Эдит, как чудесно, — выдохнул Хойт. — Поцелуй такой же сладкий, как и ты.
Когда Эдит целовала его, он лежал неподвижно, но теперь, когда она подняла голову, он обнял ее и прижал к себе. Разделявшая их шелковая материя была такой тонкой, что ей казалось, будто они соприкасаются обнаженной кожей. Ей некуда было девать руку, как только положить ему на грудь.
У Хойта вырвался удовлетворенный вздох.
— Как хорошо, что ты рядом, дорогая. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
На следующее утро Эдит проснулась рано. Ее обволакивало приятное тепло, было уютно, и не хотелось двигаться. Тут она поняла, что голова ее покоится на груди Хойта, рука — на талии, а правое бедро — на его ногах. Эдит слышала ровное биение его сердца — значит, он все еще спит. В доме было тихо, только еле слышалось жужжанье кондиционера. Она боялась пошевелиться, чтобы не нарушить тишину.
Говоря по правде, она боялась разбудить Хойта не столько из-за застенчивости, сколько из-за… тщеславия. Несмотря на его щедрые комплименты накануне, Эдит интуитивно хотела выглядеть как можно лучше, и в особенности утром. То, что он один раз прошелся по поводу ее неряшливой внешности, до сих пор ее тревожило. Хойт привык к женщинам с потрясающей внешностью, которые даже по утрам наверняка выглядели превосходно. Эдит не хотелось, чтобы он разглядывал ее, как только она открыла глаза. Во всяком случае, не в начале их совместной жизни. Хотя, возможно, она ничем не рискует, так как прежние красавицы уже начали стираться из его памяти. Но лучше на это не рассчитывать.
Эдит не успела отодвинуться от Хойта, как он положил руку на ее бедро.
— Доброе утро.
— Доброе утро, — пискнула Эдит и посмотрела на свою ногу — подол ночной рубашки задрался до бедра. Она убрала руку с его груди и потянула подол вниз.
Она едва успела оправить рубашку, как Хойт повернулся и осторожно уложил ее на спину. Его темные глаза сияли, волосы были взъерошены после сна, а на скулах чернела щетина. Она никогда не видела его небритым либо неопрятным. Хойт смотрел на нее с явным вожделением, и Эдит чувствовала себя слабой женщиной, и это было чудесно. Он не сводил с нее пристального взгляда, и она залилась краской. Голос Хойта со сна прозвучал хрипло:
— Мне следовало давно проснуться, Эдит Донован. Какой же я дурак!
Он опустил голову, и его жаркие губы оказались на ее губах. Эдит не успела сообразить, почему он обозвал себя дураком, как умелые губы Хойта пробудили в ее теле ответный жар. Но он вдруг приподнял голову, и она испугалась, что ему расхотелось ее целовать.
— Пока это все, на что я могу решиться, чтобы успеть вылезти из постели до полудня, — сказал он и усмехнулся. — А иначе…
Эти слова сулили надежду, и у Эдит внутри все затрепетало.
— Впрочем, лучше тебе об этом не знать, — добродушно сказал он. — Уверен, что тебя будет смущать дневной свет.
Эдит смущенно потупилась — замечание попало в цель.
— Что ж, мы можем встать и одеться, — продолжал Хойт. — У мисс Эд небось и кофе готов.
Он отвернулся и встал с кровати. Эдит последовала его примеру и потянулась за халатом.
— Какие у тебя планы на сегодня? — спросила Эдит и снова бросила взгляд на его голую грудь.
— Не отпускать тебя, — ответил он и набросил одеяло на подушки — он так делал каждое утро до прихода мисс Эд, которая потом аккуратно застелет постель. — А тебе чего хотелось бы?
Он повернулся к ней, и его взгляд пробежал по ее фигуре в одной ночной рубашке без халата, который она не успела накинуть. Ей ужасно захотелось близости с Хойтом, и чтобы при этом все произошло легко и просто. Каждодневная жизнь не очень-то похожа на свидания и выходы в свет, поэтому незаметные и на первый взгляд будничные вещи могут побыстрее их сблизить. Хойт годами ухаживал за женщинами, приглашал их на романтические свидания или в рестораны, но Эдит ни разу не слышала, чтобы какая-нибудь из его подруг проводила с ним время на ранчо.
Эдит улыбнулась и про себя решила стать не похожей на них.
— А если нам предпринять кое-что необычное? Я ведь не очень-то знакома с твоим ранчо, в основном я бываю в доме.
Хойт прищурился и смерил ее укоризненным взглядом.
— Ты без ранчо жить не можешь?
— Боюсь, что так. Ты согласен?
— Согласен. Сегодня я покажу тебе ранчо Донована, а завтра мы осмотрим ранчо Уэбб, но после этого я хочу повезти тебя на танцы в Сан-Антонио и остаться там на ночь, чтобы ты смогла сделать какие-нибудь покупки, если захочешь. Я слыхал о женах, которые таскают мужей по магазинам, пока те не валятся с ног от изнеможения, а их кредитные счета не начинают катастрофически расти. Настало время, когда и я могу похвастаться похожими историями.
Эдит сделалось неловко. Она-то думала, что Хойт понял — до осени она не может уехать. Перед свадьбой она настолько закрутилась, что не обсудила с ним в деталях, сколько времени ей придется работать у себя на ранчо. Очевидно, Хойту в голову не пришло, что она собирается вернуться домой на следующий день — иначе он не строил бы планов поездки в Сан-Антонио. Эдит попросила знакомых заменить ее на ранчо только на сегодня и на завтра. Большего она не могла себе позволить — тогда она вовек не расплатится.
И вот еще что. Они с Хойтом не обсудили, как быть с ее работой у него в доме. Не может же она получать деньги, став его женой! А с потерей этого, пусть и малого, дохода она не в состоянии нанимать себе помощников.
— На этой неделе нам нужно будет поговорить о работе, — как бы между прочим сказала Эдит, направляясь к комоду, чтобы вынуть оттуда белье.
— О работе? — уныло переспросил Хойт.
Эдит повернулась к нему и примирительно улыбнулась.
— Давай обсудим это попозже, хорошо? А пока что… кто первый займет ванную?
Хойт махнул рукой.
— Я пойду в другую.
Эдит поспешила скрыться в ванной комнате. Ей необходимо побыть одной и обдумать, каким образом уладить проблему с работой.
Конечно, Хойт не раз уезжал со своего ранчо, когда ему бывало нужно: у него достаточно работников и деньги его никогда не волновали. Он, разумеется, понимал, что у Эдит ранчо маленькое, а возможности ограниченные. Она вполне могла представить, как он одалживает ей своих ковбоев, не беря с нее никаких денег.
Конечно, она не может допустить, чтобы Хойт платил за нее, особенно когда она все еще не уверена, продавать ли ей ранчо или попытаться сделать его прибыльным. Раньше она не вводила Хойта в курс своих дел, и он не знал, как ей трудно приходится, но теперь, когда они поженились, ему ничего не стоит это выяснить. Вот об этом Эдит, занятая приготовлениями к свадьбе, как-то не подумала. Наверное, следовало рискнуть и отложить свадьбу до тех пор, пока она не решит окончательно, как поступить с ранчо. И вот теперь из-за того, что у нее не хватило терпения подождать, ей придется улаживать этот вопрос с Хойтом.
