— Что — нет?
— Я... не выхожу замуж, — пояснила она почти шепотом. Затем, словно желая как-то оправдаться, продолжила: — У меня были сомнения еще до того, как я приехала сюда. Путешествие только укрепило меня в мысли, что мне не следует связывать судьбу с Фредом. А сейчас... сейчас я просто не смогу выйти за него замуж.
Патрик смотрел на Луси во все глаза, и на его лице был написан почти такой же испуг, как и на ее собственном.
— Не из-за меня, надеюсь? — подавленно спросил он.
Луси ничего не ответила, но на ее глазах заблестели слезы. Роберт был прав. Ей действительно придется возвращаться домой с разбитым сердцем. Для Патрика же она останется лишь приятным воспоминанием, не более того.
Он тронул Луси за подбородок, заставив поднять голову. Это прикосновение вызвало в ее теле новую волну желания, но вместе с тем породило в душе страх. Луси почувствовала, что теряет контроль над собой.
Да, да, прикасайся ко мне, умоляли ее глаза. Поцелуй меня, сделай своей. Сейчас мне даже безразлично, любишь ли ты меня или нет. Безразлично...
— Боже мой... — потрясенно прошептал Патрик. Через мгновение он отпустил подбородок Луси и отодвинулся от нее, нервно проведя пальцами по своим густым волосам.
Минута бежала за минутой, а он все продолжал хранить задумчивое молчание. Луси показалось, что она осталась наедине с чувством вины и сожаления. Сейчас она уже ругала себя за то, что приоткрыла Патрику свои чувства. Этого не нужно было делать. А ведь Роберт едва ли не на коленях умолял ее не искушать судьбу! И как она в итоге поступила? Рассказала Маккинли о том, что собирается расторгнуть помолвку, а потом так выразительно посмотрела на него, что и говорить больше ничего не потребовалось.
Луси было так стыдно, что она испытывала почти физическое страдание. Ей необходимо поскорее что-то предпринять, чтобы хоть как-то исправить содеянное.
— По-моему, ты неправильно меня понял, — тихо произнесла она, обращаясь к Патрику и надеясь, что внимание Сида по-прежнему сосредоточено на дороге. — Мое решение расстаться с Фредом никоим образом не связано с тобой. Как я уже сказала, у меня еще прежде возникли серьезные сомнения относительно предстоящего брака. Не стану отрицать, ты мне нравишься. Тебе, безусловно, известно, насколько ты красив и каким дьявольским шармом обладаешь, так что удивительного в этом ничего нет. Кстати, Роберт первым распознал... возникшее между нами притяжение и очень разволновался из-за этого. Но... ведь никто не заставляет нас углублять наши отношения, верно? — заметила Луси с гораздо большей уверенностью в голосе, чем это было на самом деле. — Почему мы не можем быть просто друзьями?
— Если ты и впредь станешь смотреть на меня так, как несколько минут назад, то из этого ничего не выйдет, — горько усмехнулся он.
Луси подавила судорожный вздох. Ей во что бы то ни стало нужно сохранить спокойствие.
— Понятно. Но в тот момент ты прикоснулся ко мне. Если ты дашь слово джентльмена, что постараешься не дотрагиваться до меня без особой нужды, то и я обещаю не делать ничего такого, что явилось бы для тебя провокацией.
Патрик саркастически рассмеялся.
— Прежде мне не приходилось общаться с такими скромными девушками!
— Мне тоже попадались мужчины, которых трудно было назвать джентльменами, — парировала Луси. — Но сейчас речь идет о нас двоих, а не о том, с кем нам приходилось встречаться. Надеюсь, мы сможем соблюдать условия договора. Во всяком случае, в себе я уверена.
— Жаль! — вздохнул Маккинли.
— Ты не должен так говорить.
— Знаю, — понуро кивнул он.
— Кроме того, мою поездку в Уэндейл-холл тоже придется отменить. Так будет лучше.
— Ты права...
— А сейчас я, пожалуй, попытаюсь сосредоточиться на цели своего визита в Глазго, — заметила Луси, кивнув на показавшиеся впереди корпуса больницы. — Кажется, мы уже прибыли, и я начинаю волноваться.
Маккинли посмотрел на нее с некоторым смущением.
— Ну и бестолков же я! Как можно было забыть! Разумеется, ты волнуешься. И Кении ждет нас... А я погрузился в собственные переживания, как будто нет более важных вещей. Прости меня. Прости за все...
— Мне не за что тебя прощать. В жизни иногда возникают совершенно необъяснимые ситуации.
— Но все имеет тайный смысл, особенно когда дело касается переплетения человеческих судеб. Я уверен, что события жизни каждого человека предначертаны с самого его рождения. Или даже раньше...
— Простите, милорд, — повернулся к Патрику шофер. — Мы приехали. Прикажете остановиться у входа?
— Разумеется, Сид, — кивнул Патрик, возвращаясь к реальности. — Мы выйдем здесь, а ты найди где-нибудь место для парковки и возвращайся сюда. Подождешь нас в больничном холле.
— Слушаюсь, сэр, — невозмутимо ответил Сид. Если он и услыхал что-либо из того, о чем говорили Луси и Патрик, то виду не подал.
Не дожидаясь помощи Патрика, Луси выпорхнула из автомобиля и стала подниматься по ступеням главного больничного входа. Патрик нагнал ее наверху. Он взял ее под локоть, но она предупреждающе взглянула на него, и ему пришлось со вздохом убрать руку.
— По-моему, это уже чересчур, — тихо заметил он, пропуская Луси в вертящуюся стеклянную дверь.
— Возможно. Но только так мы отныне и будем поступать.
— Ты жестокая женщина.
— Ничуть. Просто ты изрядно избалован женским вниманием. Подозреваю, что немногие из твоих приятельниц отказывали тебе. Но однажды и вам суждено будет споткнуться, милорд.
— Господи! Неужели мы снова вернулись к исходной точке? — простонал Маккинли.
— Конечно!
Он пробормотал сквозь зубы несколько слов, которые явно не делали ему чести. Услышав их, Луси прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Но потом она искоса взглянула на раздосадованного Патрика, и сердце ее сладко заныло в груди. Ей сразу стало ясно, что это еще не конец, что она, возможно, еще передумает и поедет в Уэндейл-холл, чтобы все ночи напролет провести в его спальне. А потом самолет умчит ее обратно в Америку, подальше от Патрика Маккинли и его столь оберегаемой старым камердинером невесты леди Мейды, которая пребывает сейчас где-то в Греции!
Первым, на кого обратила внимание Луси, когда Патрик проводил ее в палату племянника, был отнюдь не сам Кении, а девушка, сидевшая в кресле возле кровати с книгой в руках.
Луси редко приходилось видеть женщин подобной красоты. Она была не просто хорошенькой, а ослепительно красивой: длинные прямые волосы с редкостным платиновым отливом, кожа прозрачнее тончайшего фарфора, совершенные черты лица, полные яркие губы и хрупкая изящная фигурка.
