И вот сейчас, когда я смотрю в окно и наслаждаюсь сваренным кофе, он наблюдает за мной. Я вижу в отражение его заинтересованный взгляд, возможно это плод моей фантазии, но мне приятно то, что я вижу.
Когда я сварила ещё кофе, и мы сели за стол, Дима сказал:
— А давай сегодня, после заседания суда, поедим в кафе и что-нибудь отметим?
— Что будем отмечать?
— Придумаем по дороге.
— Во-первых, приговора сегодня ещё может и не быть. А во-вторых, меня могут приговорить и отправить в закрытую зону.
— Я не знаю точно, как всё закончится, но нас с тобой устраивает только снятие приговора и полное оправдание. И если всё будет не по-нашему, то существует апелляция.
— Спасибо тебе Дим. Я не знаю зачем тебе всё это, но спасибо. Я найду способ тебя отблагодарить.
— А это уже интересно! Давай, когда всё закончится, я сам тебе скажу, что ты сможешь для меня сделать. — он улыбался.
Я немного зависла. Неужели ему и вправду от меня что-то надо было? Даже если это так, то я взрослый человек, чтобы понимать, что в наше время всё имеет свою цену. И возможно, хорошо уже то, что мне не чувствовать себя должной, а сразу рассчитаться. Только почему-то в душе было гадко. Я медленно поднялась, желая уйти к себе. Пора собираться и не хотелось, чтобы он заметил, что я растерялась.
— Ида! — он, встав очень близко, по-хозяйски взял меня за талию. — Я никогда не сделаю тебе больно. Лучшая для меня благодарность, это никогда не видеть пустоту в твоих глазах, а только счастье. А если оно будет рядом со мной, то большего я и не хочу.
— Дим, я не лучшая женщина на планете. У меня скверный характер, я под следствием и не умею штопать вещи.
— Зато ты варишь вкусный кофе.
И тут он меня поцеловал. Не как голодный хищник, а нежно и с глубоким чувством. От этого поцелуя сносило крышу. Какие там бабочки в животе? У меня был ураган в грудной клетке. Какой-то нарастающий ком нежности. И если бы не появилась Лидия Викторовна, меня бы разорвало на сотни кусочков.
— Доброе утро. — поздоровалась она. — сейчас быстро нажарю сырников, а вы собирайтесь и спускайтесь завтракать.
— Доброе утро. Спасибо я уже позавтракала. — сказала я.
— Ты, как обычно кофе напилась и всё. Сегодня тяжёлый день, и мозг должен быть сытый чтобы работать на полную силу.
— Ид, если мама решила, что ты должна покушать, то сопротивляться бесполезно. — смеялся Дима, но от меня не отошёл. Также нежно держал меня в объятьях.
Когда я попыталась отстраниться, меня просто сильнее прижали к себе.
Глава 25(Дмитрий)
Мама была права, сегодня тяжёлый день. На слушанье дела Эдуард Ефимович, попросил меня не приходить. Но я конечно не мог усидеть и не явиться. Просто решил, сесть в стороне, подальше от глаз. Дело громкое, заседание открытое, людей будет много, поэтому при моём желании, меня никто и не увидит. Но перед этим я должен был заехать на работу.
Поздоровавшись с ребятами, я просмотрел план работы на сегодня и на завтра. Не знаю, как закончится день, и чтобы не сорвать работу, надо перестраховаться. Бригада сейчас у меня была отличная. Все мастера своего дела. Не пьющие, работящие, знающие своё дело.
— Здравствуйте Сафронов. — раздалось у меня за спиной.
— Здравствуйте, — ответил я, поворачиваясь, и удивляясь.
— Вы сегодня будите в суде? — Спросил Савицкий, раздражая меня своей не понятной радостью.
— Нет. С какой целью интересуетесь?
— Возможно, так даже лучше.
— Что вы хотите Юрий Васильевич?
— Я хочу, чтобы эта тварь, получила по заслугам!
— И я тоже хочу. Но почему же тварь?! Она как раз не заслужила чтобы её так называли.
— Только не говори, что Мария права и эта шлюшка, затащила тебя в койку?!
— Базар фильтруй, дегенерат! — взбесился я и начал вставать ему на встречу.
— Хах!!! Значит мы не ошиблись! Ну и как она в постели? Такая же холодная ……
Он не успел договорить, как я влепил ему отличный хук, в который вложил всё мое возмущение и негодование, говоря цивилизованным языком. И наклонившись над растерявшимся боссом, сказал:
— Ещё раз, ты, в моём присутствии попробуешь сказать хоть пол слова в сторону Иды, не важно плохого или хорошего, я тебе вырву твой грязный язык. Что ты не понял из сказанного?
— Всё понял.
— Поднимайся и сегодня мне на глаза больше не показывайся.
Он встал и оглядываясь ушёл. Ребята смотрели на меня ошарашенными взглядами.
— Вопросы есть? — обратился я к коллективу.
— Дим, у тебя с ней отношения? — спросил на самый молодой сотрудник, и сразу спрятался за спину бригадира.
— Я хочу, чтобы все, здесь присутствующие знали, что у меня с Аидой Львовной нет никаких отношений. Но сейчас, когда она не является моим руководителем, и у меня развязаны руки, я приложу все усилия, чтобы отношения были. По самой банальной в этом мире, причине. Я её люблю!
Реакция была неожиданная. Весь коллектив заулыбался и стали по одному подходить и пожимая мне руку говорить, что рады за меня. И только Петрович, пожилой коллега, сказал:
— Димка, конечно вляпался ты по самые ни хочу, но против реальности не спрячешься. Удачи тебе. Если любишь по-настоящему, то справишься и с её характером.
— Петрович, я справлюсь.
Сразу после этого перерыва в производстве, все заняли свои места, а я пошёл в отдел кадров, писать по собственному. Теперь то мне работать, точно тут не дадут. А ждать пока подставят или статью для принудительного увольнения придумают, не было ни времени, ни желания. Уволился я без положенной отработки, порекомендовав на своё место Петровича. Единственное, что потеряла наша организация, это забранные мои эскизы. Но я уверен, что у Петровича найдутся свои наработки.
Заехав домой, я переоделся и отправился в суд.
— Встать, суд идёт!………Садитесь.
Слушанье началось. Аида сидела гордо, осанка царицы. Никто не мог подумать, что за это маской очень ранимая душа.
— Прошу пригласить в качестве свидетеля, главного бухгалтера «Мебель ТОП» Иванову Марию Григорьевну. — сказал прокурор.
После стандартной процедуры «правду и только правду»
— Скажите, Вам часто приходилось переводить средства фирмы частному лицу?
— Нет. В основном это были юридические лица.
— А в этом случае, распоряжение было от Шереметьевой лично?
— Да. Пришёл от неё приказ.
— Устный? — продолжал прокурор.
— Нет. Письменный приказ, за её подписью.
— У меня всё. — закончил прокурор.
— Скажите пожалуйста, а Вы постоянно получали от Шереметьевой приказы о переводах? — поднялся адвокат.
— Нет. В основном это работа отдела снабжения.
— И Вас ничего не удивило в приказе Шереметьевой?
— Я не привыкла обсуждать приказы.
— Скажите, когда Вы делали перевод за оплату сырья фирме «Радуга», кто давал Вам это распоряжение?
— Шереметьева.
— Приказ тоже был письменным?
— Нет. Мы опаздывали по срокам, и Шереметьева мне отдала приказ по телефону, а потом отдел снабжения оформил документацию. У меня есть запись разговора.
— Милочка, я в этом не сомневаюсь. Просто хотел бы услышать Ваши комментарии по поводу того, почему Вам не показалось подозрительным, что все вопросы такого плана решает отдел снабжения, а только вопросы с переводом на личные счета решаются письменно?
— Протестую. У нас допрос свидетеля, которого ни в чём не обвиняют! — вмешался прокурор.
— Протест принят.
— Извините. Скажите наичеснейшее создание, считаете ли вы госпожу Шереметьеву глупой?
— Нет.
— Вопросов больше нет. Прошу не отпускать свидетеля Иванову до окончания заседания. Вопросы могут появиться в процессе слушанья. — с ангельской улыбкой попросил адвокат.
— Госпожа Иванова, пройдите пожалуйста в зал, и не покидайте нас до конца слушанья. Приглашается свидетель, господин Савицкий Юрий Васильевич.
— Скажите пожалуйста, какие у Вас были отношения с Шереметьевой? — спросил прокурор.
