Тод нахмурился, его густые брови сошлись на переносице.
— Анна, дорогая, это на тебя так не похоже — быть такой… такой…
— Грубой? — подсказала она, понимая, что действительно не в меру сегодня раскованна. — А как, ты полагаешь, я должна реагировать на твое внезапное заявление об отъезде в Румынию, чтобы помочь человеку, который все эти годы был так безумно и страстно в тебя влюблен?
— Вздор! — ответил Тод. — Между нами не было никогда и намека на что-то большее, чем просто дружба, и ты прекрасно это знаешь.
О, да, Анна знала! И все же сама невинность их отношений представляла собой огромную опасность. Как могла она соперничать с женщиной такой же чистой, как только что выпавший снег?!
Не то чтобы Анне не нравилась Элизабета, это не так, хотя Элизабета, в отличие от нее, определенно была другом Тода. Более того, Элизабета была крестной матерью Таши и тройняшки обожали ее.
Просто Тод и Элизабета подходили друг другу, как яйцо и бекон, и Анна ужасно нервничала по поводу этой их совместимости. Особенно если он собирается оставаться с ней наедине и особенно если последнее время у него не очень ладится с женой…
Но не сгущает ли она краски? Кто упоминал соперничество? Ей нужно задать себе несколько серьезных вопросов.
Например, любит она своего мужа или нет?
Да. Больше, чем могла себе представить. Она не сможет полюбить кого-то другого.
А разве любовь не включает полное доверие? Включает.
Анна интригующе улыбнулась.
— Итак, зачем этот визит? — спросила она. — И к чему такая срочность?
— О, обычная причина — деньги. Точнее — потребность в них. Ее банк теряет терпение.
— Да? Я всегда думала, что семья Элизабеты богата. Разве они не выходцы из румынского королевского рода или что-то в этом смысле?
— Ммм. Ты права. Но это не обязательно гарантирует богатство — они, скорее, были бедны. Они истратили ту малость, что имели, и сейчас находятся в постоянных поисках средств к существованию.
— Вероятно, не делая того, что в такой ситуации делают все люди, то есть не работая?
Его серые глаза сверкнули.
— Ты несправедлива, Анна.
— Неужели?
— Элизабета ухаживала за матерью в течение последних пяти лет — ты прекрасно знаешь, как та больна. Так что в действительности Элизабета вовсе не ленилась.
— Думаю, нет, — неохотно согласилась Анна, считая, что в глазах Тода Элизабета всегда права.
— У ее семьи также имеется прекрасный виноградник с большим потенциалом, ему просто необходим толчок в нужном направлении.
— И помочь в этом можешь только ты, да? — Она не смогла перебороть явный сарказм, сквозивший в голосе.
— Я сказал, что им нужно обратиться к специалисту в области сельского хозяйства, занимающемуся виноделием, — проинформировал Тод.
— Такое впечатление, что ты в курсе всех Элизабетиных проблем, — язвительно заметила она.
Тод растерянно посмотрел на нее.
— Но, солнышко, ты ведь знаешь, что мы время от времени разговариваем по телефону.
Не из дома, мрачно подумала Анна.
Тод не был настолько глуп, чтобы принять ее молчание за заинтересованность, и почувствовал острую необходимость заполнить чем-то гнетущую паузу.
— И еще в их районе нет необходимого для производства бутылок стекла, а я знаю подходящее предприятие в Харлсдене, которое обеспечит их…
— О, будь добр, избавь меня от деталей! Если бы я хотела пройти краткий курс по производству вина, я бы пошла в библиотеку, — напустилась на него Анна, видя, как сжимаются от гнева его губы. Но ей все уже было безразлично.
— Ты против того, чтобы я ехал в Румынию. Это очевидно, — последовал сухой ответ.
— Нет, Тод! — Анне захотелось выпить еще вина, но бокал выпал из ее дрожащей руки, и его содержимое пролилось на скатерть. — Я должна признаться, что совсем не против твоего отъезда в Румынию, я против того, что на меня так внезапно обрушиваются все эти новости…
— Анна…
— Пожалуйста, не перебивай меня! — Она повысила голос и с удовлетворением заметила, как Тод от удивления закрыл рот. Конечно, он не привык слышать такой тон от жены, да они ведь никогда и не ссорились.
До вчерашнего дня.
Анна возобновила атаку, ее глаза метали синие искры.
— Поставь себя на мое место, — бросила она вызов. — В течение всего лишь двух дней ты сначала говоришь мне, что хочешь полностью изменить ход нашей жизни, а потом радостно заявляешь, что улетаешь в Восточную Европу к святоше Элизабете.
— Анна, ты не вполне справедлива…
— А может, мне совсем не хочется быть справедливой!
— Элизабете бы не понравилось слово «святоша», — задумчиво произнес он, и Анна порадовалась, что задела его.
— Только скажи мне, сколько ты собираешься пробыть в отъезде, — холодно поинтересовалась она.
— Всего лишь месяц. — Тод напряженно смотрел на жену, и его густые ресницы почти совсем скрыли серое мерцание глаз. Анна прекрасно знала этот взгляд и не умела ему сопротивляться. Он полностью обезоруживал ее, подчинял своей воле. Когда Тод хотел настоять на своем, Анна всегда подчинялась. — В крайнем случае, пять недель.
Пять недель!
Но Анна решила больше не реагировать ни на что чрезмерно эмоционально, она и так слишком дала волю чувствам. В ней заговорила гордость. Зачем показывать мужу, насколько безумно ревнует она его к Элизабете, как бы Анна ни доверяла ему, и как бы ни старался Тод убедить ее в невинности их с Элизабетой отношений.
Ее эмоциональность не принесет никакой пользы. Только создаст тяжелую атмосферу напряженности и недоверия. Тем более если он уже собрался ехать — а он определенно будет стоять на своем.
— Думаю, мне остается только надеяться, что твой отъезд не продлится дольше месяца, — вздохнула Анна и отодвинула тарелку, так ничего и не съев. Она отпила большой глоток вина и едва не подавилась, увидев свое отражение в зеркале, висевшем за спиной Тода.
Сочетание жуткой жары в зале ресторана и выпитого вина придало ее щекам ярко-красный румянец, который совсем не шел ей и резко контрастировал с желтым свитером. Она выглядела как пестрая канарейка! Когда Анна поставила стакан на стол, губы ее дрожали.
Серые глаза сузились, глядя на нее.
— Что случилось, Анна? — прошептал Тод.
— Только то, что те женщины были совершенно правы! — обреченно произнесла она.
— Какие женщины?
— Те, в дамской комнате, которые сплетничали обо мне. Они были совершенно правы. Я действительно выгляжу как дрожащее желе!
Губы Тода вновь сжались, когда он внезапно сообразил, как именно ему разубедить жену. Он посмотрел на салат, к которому она едва притронулась, и на жалкие капли вина, оставшиеся в бутылке. Если они будут продолжать в том же духе — пить за обедом с такой скоростью, к которой ни один из них не привык, тем более на пустой желудок, — их обоих просто придется выносить из ресторана!
