Наступило непродолжительное молчание.
– Это вы мне? Я не понял, ведь вы не смотрели в мою сторону, – произнес мурлыкающий голос Бенедикта над самым ее ухом, и она была вынуждена повернуть голову и встретить его пристальный взгляд.
Так он видел или не видел?
Пытается ли мистер Сэвидж поймать ее на удочку или же из-за своей паранойи она сама придает его ничего не значащим словам такой опасный смысл? Он не видел лица, отчаянно твердила она себе, и поэтому не может быть абсолютно уверен, а волосы не могут служить настоящей уликой.
– Позвольте мне что-нибудь заказать для вас, проще будет записать это на мой счет. – Ричард со своей обычной щедростью прервал их безмолвную дуэль. – Что бы вы хотели выпить? Виски?
Бенедикт небрежно кивнул, Ричард повернулся на стуле и опять поманил официантку.
Не отрывая глаз от Ванессы, Бенедикт проговорил, понизив голос, чтобы было слышно ей одной:
– Интересно, эти волосы такие же мягкие, какими кажутся? – говоря это, он, легко касаясь, провел ладонью от ее макушки до неровных концов густой копны волос. Ванесса чуть не вскочила с банкетки. Казалось, каждое нервное окончание на ее голове стало искриться. – Простите, я сделал вам больно? – побормотал он, и в его глазах отразился свет мерцающей свечи в центре стола.
– Нет, – процедила Ванесса.
Он ничего не может доказать, мысленно твердила она себе. Ей всего лишь нужно держать его на расстоянии, до возвращения домой. Или же, еще лучше, пока не наступит завтра и у него, быть может, будет более благоприятное расположение духа.
– М-м-м… они даже мягче, чем кажутся. – Он опять погладил, на этот раз немного запустив пальцы в завитки волос и проведя рукой по ее плечу. При этом костяшки его пальцев скользнули по обнаженной коже плеча, и ее вновь с головы до ног пронзила дрожь. – Очень идет к вашему черному платью и светлой коже. И такая поразительная игра света – при освещении они кажутся почти золотыми. Такие легкие и кудрявые, такие пушистые…
Он склонился к ней, играя локонами, слегка раздувая ноздри, и сердце у нее отдавалось в груди толчками каждый раз, когда этот смертоносно медоточивый голос выделял одно слово за другим.
– Позвольте. – Она протянула руку, чтобы высвободить свои волосы из его пальцев, и, к своему смущению, обнаружила, что все еще сжимает в руке вилку, да так, что побелели суставы.
Борясь с искушением воткнуть в него эту вилку, она немного сдвинулась с места, чтобы придвинуться плотнее к спинке банкетки, и встряхнула головой, чтобы волосы были в тени за ее спиной. Положила вилку перед собой на белую скатерть и начала нервно поигрывать ею, пытаясь найти безобидную тему для вежливого разговора.
Когда Ванесса наконец собралась с духом и искоса взглянула на него, то увидела, что он пристально разглядывает ее руки с тщательно наманикюренными ногтями. Надеясь, что Бенедикт не заметил, как дрожат ее пальцы, она стиснула их в кулак, потом оцепенела, когда он медленно провел рукой по белой скатерти вдоль безымянного пальца ее правой руки.
– Какое у вас интересное кольцо. Серебро и нефрит, не так ли?
– Да, его сделала девушка-ювелир из коммуны художников близ Коромандела, – залепетала Ванесса, автоматически вытягивая руку, не столько чтобы продемонстрировать большое, с витиеватым орнаментом кольцо, сколько чтобы избежать его прикосновения. Местные ремесла. Более безопасной темы нельзя и найти. – Эта область славится тем, что здесь много художников и ремесленников…
– Это очень необычный орнамент. Можно даже сказать… единственный в своем роде.
В его голосе прозвучало что-то странное, какое-то скрытое возбуждение, заставившее Ванессу остановиться как раз в тот момент, когда она была готова согласиться. Кольцо. В тот вечер на ней было это кольцо, и она даже не удосужилась снять его, прежде чем завалиться в его постель!
– О, не знаю, она, вероятно, штампует их десятками для туристов, – проговорила она, лихорадочно улыбаясь.
Но Ричард был тут как тут и не дал ей уклониться от истины, сойти с прямой дорожки, ведущей к ее полному краху…
– Но не по такой цене, Ван, – произнес он, вновь повернувшись к ним лицом. – Помнишь, мы вместе покупали его прошлой весной? Ты не хотела отдавать так много, пока эта женщина не сказала, что делает все вещи в единственном экземпляре.
– Это почти то же самое, что носить на пальце жетон с личным номером, – злорадно пробормотал Бенедикт. – Отличительный знак и очень легко опознать.
Тут нервы у Ванессы не выдержали, и она подняла руку беспомощным жестом…
– Мистер Сэвидж, я…
Он поймал ее руку, неприятно сжимая крепкой хваткой, и положил обратно на стол.
– Это ваш десерт подают вместе с моим виски? На вид очень вкусно.
Ванесса посмотрела на поставленный перед ней липкий шоколадный мусс. То, от чего минуту назад у нее слюнки текли, теперь вызывало тошноту.
– В чем дело? Неладно с желудком? – язвительно заметил Бенедикт, глядя на нее поверх своего бокала с виски.
Попалась! – говорило его выражение, и Ванесса, как автомат, взяла в руку ложку, решив, что съест проклятый мусс, даже если в нем яд. Может, это было бы и к лучшему!
Но Бенедикт перехватил первую ложку прямо из ее рук и направил ее не ей, а себе в рот.
– М-м-м, виски и шоколад, довольно крепкая смесь…
Как зачарованная, она следила за тем, как его губы медленно раскрылись и язык, свернувшись трубочкой, скользнул в углубление ложки, когда он взял ее в рот. Ее пульс глухо забился под его пальцами, охватившими кисть. В том, как Бенедикт ел у нее из рук, было что-то волнующе эротическое. Когда он стал втягивать шоколадный мусс с ложки, челюсти у него задвигались и на щеках образовалась впадинка. Ей показалось, что это заняло у него необыкновенно долгое время, хотя в действительности прошло всего несколько секунд. Когда он выпустил ложку, то слегка облизал верхнюю губу, собирая сладкие остатки. А Ванесса беспомощно пыталась припомнить вкус его поцелуя. Может быть, Бенедикт так же чувственно и нежно лизал ее, как он это делал теперь, упиваясь шоколадным муссом? По телу у нее пробежал огонь, а губы раскрылись, бессознательно подражая тому, что он делал. Ванесса подняла глаза и больше не смогла отвести их. Его глаза говорили, что он все знает, и от этого ей захотелось провалиться сквозь землю.
Ванесса знала, что заливается краской, и украдкой взглянула на Ричарда, но тот сидел с довольным видом, наслаждаясь яблочным пирогом, совершенно не замечая напряжения за столом. О Ричард! Мимолетное отчаяние охватило ее, когда она почувствовала, как что-то безвозвратно ускользает от нее.
Нервничая, она опять перевела взгляд на Бенедикта. Из серых его глаза стали голубыми, и ей впервые довелось понять, что значит «убийственный взгляд».
