– Ты все упаковала, Мэгги? – спросил ее Джеймс, когда она закончила завтрак.– Я хотел бы взять с собой багаж. Мы, вероятно, вернемся сюда вечером, но в это время года лучше быть готовым ко всяким неожиданностям.
– Вы хотите, чтобы я следовала за вами в моей машине или поехала в вашей? – Кэлли поставила свою пустую чашку на кофейный столик, улыбаясь ему ослепительной улыбкой.
– Нет,– смерил ее взглядом Джеймс.
– Нет – что?
– Нет – и все. Вы можете сказать своему шефу, что я высоко оценил его предложение мне помочь, но моя секретарша окажет мне поддержку во всех тех случаях, когда мне это будет необходимо.
– Но я же архитектор! – взвыла Кэлли.
– Уточним. Вы получили звание архитектора,– сказал ей Джеймс,– и однажды, когда вы научитесь проявлять дотошную основательность в проделываемой вами работе, сможете на самом деле стать архитектором. Составленный вами предварительный отчет вызывает недоверие к подготовке студентов в высшей школе. Для дипломированного архитектора это позор! – Джеймс со звоном отставил пустую чашку.– Я иду загружать автомобиль, Мэгги. Ты будешь готова через десять минут?
– Конечно.– Мэгги начала собирать чашки. Кэлли помогла ей отнести их на кухню и смотрела, как Мэгги моет посуду.
– Не очень-то он приветливый,– раздраженно сказала Кэлли.
– Но он абсолютно прав.– Мэгги почувствовала жалость к этой женщине, но не такую, чтобы лгать.– Я читала ваш отчет. Там такие провалы, что впору грузовику в них свалиться.
– Откуда вам это знать? – Кэлли метнула на нее короткий взгляд и поморщилась.– Извините, но я все просмотрела перед тем, как с ним встретиться, и вот...– Она говорила упавшим голосом.– Я просто не знаю, что случилось.
– Что случилось? Кэлли, Джеймс оценил ваш отчет по своим собственным меркам, не принимая во внимание ваши неоспоримые женские качества...
– Вы считаете, что я работаю по-дамски?
– Нет.– Мэгги вымыла последнюю чашку.– Я недостаточно хорошо знаю вас, чтобы сказать что-либо определенное. Просто, я думаю, что если вы серьезно хотите стать архитектором, вы должны еще немного поработать.– Она вытерла руки.– Ну, ладно. Джеймс говорил о десяти минутах, они уже почти прошли. Он терпеть не может ждать.
– Я ухожу – Кэлли улыбнулась.– Намек поняла.
Мэгги проводила ее к выходу, переполненная оптимизмом оттого, что смогла отстоять интересы Джеймса перед лицом самых блистательных усилий Кэлли. Она в спешке прошлась по квартире, проверяя водопроводные краны, газовые горелки и свет.
Когда она вернулась, Джеймс стоял в гостиной, держа в руке ее куртку.
– Зодчество выпроводило Мату Хари [3]? – мельком глянул он в сторону выхода.
– Г-мм,– улыбнулась Мэгги.– Она не такая уж и плохая.
– В ней таится опасность!– возразил он.– Мне не хотелось бы иметь ее у себя в штате. Ладно, пошли.
Он подал ей куртку в своей обычной блестящей манере. Как только она оделась, Джеймс притянул ее к себе.
– Подожди.– Он смотрел на нее чуть сверху пронизывающим взглядом.– Любимым разрешаются маленькие вольности.
Он стал медленно тянуть вверх застежку-молнию, и его длинные пальцы, пока молния застегивалась, касались ее живота и груди.
Мэгги не могла вздохнуть от этого чарующего прикосновения. Взгляд ее не отрывался от блестящих черных волос на тыльных сторонах его ладоней, а ее встревоженное сознание не ощущало ничего, кроме легкого движения его пальцев.
– Чуть ослабим.– Его спокойный голос смягчил ее нервное напряжение.– Обрати внимание на это.
Когда молния была, наконец, застегнута, Джеймс взялся за нижнюю часть ее куртки – и одернул. Его рука вновь коснулась мягкой выпуклости ее живота.
Во взгляде Мэгги сквозила слабость. Но она знала, что он не в состоянии ощутить напряжения ее мышц.
С одобряющей улыбкой посмотрел Джеймс ей в глаза, обняв за плечи и подталкивая к двери.
– Пойдем, Мэгги. Впереди у нас целый день. Мэгги послушно пошла, оставив без внимания его замечания о «целом дне». Каждый день рядом с Джеймсом был целым днем. Это интуитивно заставляло ее о нем заботиться.
Когда она решилась позволить ему стать своим возлюбленным, она думала, что их физическое единение произойдет в спальне. Она не была готова к тому, что случайные ласки отразятся на работе, вызывая необходимость постоянно скрывать проявления ее чувств.
«Черт побери»,– выругалась она про себя, выйдя за дверь впереди Джеймса. Казалось, что сложная, но вовсе не непосильная, обычная работа быстро становилась противной.
– Помоги, держи меня! Ох! – Мэгги вцепилась в ручку на дверце внутри кабины, когда автомобиль угодил в гигантскую рытвину, да так, что от удара кости захрустели.
– Проклятье! – выругался Джеймс, когда мотор в знак протеста против столь рыцарственного с ним обращения, заглох. Он осторожно завел мотор, вывел автомобиль из рытвины и только потом обернулся к Мэгги.
– Не смотри на меня так, Джеймс. Я же не виновата. Дорожный знак указывал, что надо свернуть на эту дорогу, чтобы попасть к «Лыжному спуску» [4].
– Дорога, дьявол! Здесь просто плутал бродяга!
Он посмотрел налево, и Мэгги взглянула туда же. За полосой разбитого тротуара в шесть футов шириной следовал пятидесятифутовый обрыв. Она глотнула воздуха и решительно осмотрелась. Чувство ответственности усиливается, когда знаешь, что если ошибешься на повороте, то можешь улететь в эффектном падении с горного склона.
– Так или иначе, возвращаться мы не можем. Комнаты ожидания поблизости нет,– добавила она со свойственным ей практицизмом.
Тихонько бормоча, Джеймс тронул машину с места и осторожно повел ее вперед. В нескольких сотнях ярдов далее был резкий поворот направо, и внезапно открывался вид на горный склон, где в сосновой роще приютилось полуразвалившееся строение. «Лыжный спуск», казалось, написан был одной бледно-молочной краской. Большая часть деревянного строения в этом климате приобрела монотонный серовато-бурый цвет, сочетаясь с той самой горой, что высилась над ним. Оконные рамы растрескались и ощетинились щепками, а широкий кусок черного кровельного покрытия хлопал на ветру. Длинная покосившаяся веранда проходила вдоль дома. У левой стороны строения снег был расчищен, чтобы приезжающие могли оставить там свои машины.
– Как,– Мэгги подобрала эпитет,– живописно.
– Живописно! – Джеймс, не веря себе, разглядывал шаткое строение.– Масса слов приходит на ум, но слова «живописный» среди них нет. Какого черта думал этот Джонсон? Почему он хочет объединить вот это вот – с новыми техническими приспособлениями?
