Хотя они вместе выбирали место для дома, а потом вместе обставляли его, сейчас Алан чувствовал себя здесь незваным гостем. Сегодня его действительно никто сюда не звал, и он не знал, как Лиз отреагирует на его появление. Но он решил не отступать. Едва он оказался в ставшем враждебным доме, в нем проснулись охотничьи инстинкты воинственных предков. Ощущение какой-то напряженности заставило его вспомнить о суевериях детства. Мать сказала бы, что в этом месте поселились духи чинди.
На кухне горел свет, и, войдя, Алан обнаружил на буфете пробку из-под шампанского. Однако ни Лиз, ни служанки здесь не было. Он по-настоящему встревожился, начал лихорадочно перебирать в уме несчастья, которые могли приключиться с Лиз.
Он вернулся в холл, чувствуя растущее беспокойство. На этот раз он не стал звать Лиз, бесшумно, как зверь, двинулся вперед. Еще раз осмотрел входную дверь и, крадучись, направился к спальне Лиз. И вдруг услышал стоны. Волосы у Алана встали дыбом, чувства обострились до предела, и он толкнул приоткрытую дверь.
Распростертое на кровати тело Лиз матово поблескивало в приглушенном свете, локоны разметались по подушке, а перед ней на коленях стоял мужчина.
Алан с трудом сдержал проклятие, увидев, как Рик приподнялся и со стоном наслаждения погрузился в ожидавшее его тело Лиз. В этот момент у нее на шее сверкнуло подаренное Аланом колье.
Индеец выбежал в холл и бросился к своей машине.
17 октября 1988 года
Марианна видела свой любимый сон. У нее есть мужчина, который подарил ей неземную любовь, преданность, фантастический секс и финансовое благополучие. Воображаемый любовник, лица которого она никогда не могла потом вспомнить, возил ее по всему миру, они останавливались в роскошных номерах лучших гостиниц, наслаждались экзотической едой, танцевали до рассвета, а когда всходило солнце, они, утомленные неуемной страстью, пили шампанское и начинали медленно раздевать друг друга.
Ее веки затрепетали от предвкушения счастья, она уже развела ноги, но тут раздался телефонный звонок. «Не уходи, радость моя, пусть служанка возьмет трубку», — сонно проворковала Марианна.
После третьего звонка до нее дошло, что служанки нет, что она лежит в своей убогой спальне с дешевыми обоями и подержанной мебелью. Пошатываясь, она двинулась в гостиную, где продолжал надрываться телефон. Звонивший был настойчив. Шесть звонков. Семь. Кто-то очень хотел поговорить с ней. Она торопливо взяла трубку и услышала длинный гудок.
Марианна потянулась. В доме царила мертвая тишина, давившая ей на уши. Чтобы избавиться от этого ощущения, она включила телевизор. Демонстрируя в улыбке безупречные зубы, диктор сообщала о гибели трех школьников. «Эта тупая сучка с такой же улыбкой объявит и о конце света», — с раздражением подумала Марианна, направляясь в ванную. Ну и что!
Вчера она поленилась снять макияж, и расплывшаяся косметика состарила ее лет на десять.
Хорошо жить одной, можно не заботиться о том, как выглядишь по утрам. Но это преимущество не восполняет недостатков такого образа жизни. Постоянное одиночество, ощущение, что жизнь проходит мимо, а главное — сексуальное воздержание. Вот от чего поистине сойдешь с ума. У нее скоро появятся мозоли от частого пользования вибратором.
Намыливая лицо, Марианна старалась отделаться от чувства неудовлетворенности. Она слишком много болтает с приятельницами, а от этого не жди ничего хорошего. Открыв рот, она внимательно осмотрела десны, не обнаружила следов пародонтоза и принялась энергично чистить зубы.
Взяв старый номер «Космополитен», она удобно расположилась на унитазе, и тут снова раздался звонок.
— Идите вы к черту! — прорычала она. Ведь ее немногочисленные друзья прекрасно знают, что она поздно встает.
К телефону она, естественно, не успела. Наверняка какой-нибудь тип, интересующийся оплатой счетов. Эта бесцеремонная публика не стесняется тревожить человека в любое время дня и ночи. Едва она успела натянуть тесные джинсы, телефон снова ожил. На этот раз Марианна рванула к аппарату на весьма приличной скорости.
— Доброе утро! — крикнула она в трубку, стараясь придать голосу жизнерадостность.
— Кажется, оно действительно доброе, — отозвался незнакомый мужской голос.
«Черт возьми, кто бы это мог быть?» — лихорадочно соображала она.
— Надеюсь, я вас не разбудил, мисс Ван Камп?
По крайней мере этот человек не будет интересоваться ее платежеспособностью. Кредиторы не столь вежливы.
— Конечно, нет. — Господи, это же он, ее ангел-хранитель, тот самый коллекционер! Боже, сделай так, чтобы он не был женат! — Я уже давно работаю. После того как вы купили мои картины, на меня снизошло вдохновение.
Это была лесть, причем довольно грубая, но Марианна ничего не могла с собой поделать. Что-то в Реджинальде Квинси ее настораживало. Вероятно, все дело в его очевидном богатстве и прекрасном воспитании, а также в ощущении собственной неполноценности и неспособности серых, вроде нее, созданий достичь подобных высот. Кесарю кесарево…
— Мне чрезвычайно приятно это слышать. Я бы с удовольствием посетил вашу мастерскую. Может, вы окажете мне честь и разрешите понаблюдать, как вы творите? Я уже говорил вчера, что моя страсть — это художественное творчество женщин. — Он помолчал. — Кроме ваших восхитительных картин, я приобрел произведения Бонер, несколько знаменитых вещей Кэссэт, О'Кифи и скульптуры Невельсон.
У Марианны захватило дух. Если у него действительно есть вещи такого класса, то Квинси — просто грамотный коллекционер, он очень богатый коллекционер. Теперь она непременно будет упоминать о том, что ее работы имеются в коллекции Реджинальда Квинси.
— Мне бы очень хотелось как-нибудь взглянуть на эти работы.
— Я от всей души надеялся, что вы скажете именно это. Но сейчас я звоню, чтобы пригласить вас на обед. У вас найдется время? Я бы мог заехать за вами, а заодно посмотрел бы вашу мастерскую. — В его голосе слышалась неподдельная заинтересованность.
Марианна обвела глазами комнату, пытаясь оценить достоинства и недостатки своей гостиной с точки зрения незнакомца. Диван и кресла вполне сносны. Кофейный столик она отделала сама, инкрустировав его кусочками стекла и песчаника. На стенах, выкрашенных ею несколько месяцев назад, висели ее картины, а в углу стояла скульптура — подарок Арчер. Слава Богу, на окнах уже нет дешевых занавесок. Она убедила хозяйку заменить их вертикальными жалюзи от Сирса.
Все остальное было просто ужасным. Обшарпанный дом «украшали» трещины и заплаты, а его архитектура вообще не выдерживала никакой критики. Парней типа Реджинальда Квинси, привыкших к загородным виллам, таким домом не удивишь, и тем более соседством. Полуразрушенные строения, чадящие и тарахтящие машины — символы нищеты и полной безнадежности. Он попадет сюда только через ее труп.
