Ознакомительная версия.
Энн прошла в свою спальню. Глостер бежал следом и хватал ее за пятки, приглашая поиграть. Энн кинула ему его любимый тряпичный мячик и открыла шкаф. Розовый костюм она больше не станет надевать… Оденется она как обычно – в черные брюки и свитер гиацинтового цвета, крупной вязки. Можно слегка подкрасить ресницы.
Телефонный звонок прервал ее раздумья. Взяв трубку, Энн услышала голос тети Мириам. И сразу же внутренне сжалась. Разговаривая с тетей Мириам, она всегда пребывала в напряжении и чувствовала себя в чем-то виноватой.
– Здравствуй, Энн, – произнесла тетя резким высоким голосом и сделала паузу, ожидая, чтобы Энн поздоровалась с ней в ответ. – Ты давно мне не звонила, – укорила она сурово.
– Я… собиралась позвонить, – пробормотала Энн.
– Тебя нет целыми днями, – продолжала тетя. – Я звонила уже несколько раз. Куда ты все уходишь? Нашла работу?
– Нет еще… то есть нашла, но начну работать с января, – сказала Энн. – Это временная работа в книжном магазине. Продавщицей.
– Менеджером, – поправила ее тетя. – Лучше так это называть. – Как у тебя с деньгами?
– Деньги пока есть, – ответила Энн настороженно. Если тетя коснулась вопроса о деньгах, не избежать критических замечаний в адрес папы, от которых Энн становилось плохо.
– Подумать только, ведь ты могла быть прекрасно обеспечена! – воскликнула тетя Мириам. – Твой отец оставил тебя без средств. Я понимаю, это все очень благородно – помогать больницам, но родная дочь имеет право…
– Тетя, мне неприятно, когда вы говорите о папе в таком духе! – выпалила Энн с несвойственной ей резкостью. Тетя и раньше заговаривала о том, что отец оставит ее без средств, и называла его безответственным безумцем, когда узнала случайно, что Эдуард Салливан переводит свои премиальные в медицинские центры, где лечились больные лейкемией – от этой болезни умерла мать Энн в возрасте двадцати шести лет.
– Не кричи на меня! – одернула ее тетя. – Скажи лучше, куда ты собираешься поехать на Рождество? Наверное, навестишь Джона?
– Нет, я останусь в Лондоне, скорее всего, – сказала Энн.
– Вот и прекрасно, – обрадовалась тетя. – Тогда я приеду к тебе, чтобы ты не скучала. Вот только еще не знаю – двадцать четвертого вечером или двадцать пятого утром. Поживу у тебя денька три, походим по магазинам. Ты что-то сказала? Я не слышу?
О Боже, подумала Энн, только не это. Меньше всего ей хотелось встретить Рождество в обществе тети и выслушивать ее поучения. Наверное, это Джон ее надоумил приехать ко мне, подумала она с возмущением. Сейчас ей, видимо, придется повести себя непростительно грубо, но другого выхода нет.
– Тетя Мириам, мне кажется, что вам не стоит приезжать. Сейчас мне лучше побыть одной.
– Ничего подобного, Энн, – заявила тетя с сокрушительной уверенностью. – Тебе ни в коем случае нельзя замыкаться в себе. Значит, жди меня на Рождество. Надеюсь, ты разместишь меня в той светлой комнатке окнами на юг?
Энн стиснула зубы. Они никогда не умела отстаивать свои интересы, а сейчас решительный отказ был равносилен грубости, на которую Энн по природе своей не была способна.
– Только я ничего плохого не хочу слышать о папе, – сказала она твердо.
– О чем ты, Энн? Если я и позволила себе какие-то замечания в адрес твоего отца, то это только от беспокойства, что ты осталась без денег. Разумеется, у него была масса достоинств… Значит, договорились, дорогая. Я позвоню еще раз и уточню дату приезда. Ну будь здорова.
Энн в отчаянии положила трубку. Тетино присутствие было ей сейчас более чем нежелательно. Энн боялась, что оно нарушит то хрупкое внутреннее равновесие, которое она обрела за последние дни. Она тут же упрекнула себя в эгоизме. Наверное, тете тоже не хочется оставаться одной на Рождество. Раньше, насколько знала Энн, она проводила его со своей приятельницей, жившей в соседнем доме, но эта приятельница весной умерла. Что же, пусть она приезжает, смирилась Энн.
Она переключила мысли на предстоящую встречу с Ричардом Хоупом. Ей вдруг вспомнилось, что он дал ей свою визитную карточку. Куда она могла ее положить? Энн некоторое время шарила на книжных полках, наконец нашла белый прямоугольник, надпись на котором гласила: «Детективное агентство Кэрри & Хоуп».
Ричард Хоуп – частный детектив? Вот это неожиданность. Наверное, в поисках Глостера он использовал свои навыки. Задумчиво глядя на карточку, Энн села в кресло. Для нее профессия частного детектива была окружена романтическим ореолом. Интересно, что принесет ей завтрашняя встреча?
На следующий день Ричард в назначенное время подъехал к дому Энн. Перед этим у него состоялся по телефону разговор с сестрой Абигайль, преуспевающим юристом, и этот разговор настроил его на минорный лад. После того как Ричард ушел из фирмы, созданной его дедом, и занялся детективной практикой, отношения между ним и его матерью и сестрой сделались весьма натянутыми.
Его мать, жившая в викторианском особняке под Лондоном, предпочитала проводить время в круизах по Европе. Сейчас она отдыхала на Мертвом море и до весны не собиралась возвращаться в Англию. Сестре он звонил всегда первый, Абигайль так возмутил его «дурацкий безответственный шаг», что она свела их общение к минимуму.
Сейчас Ричард позвонил сестре, чтобы узнать, где она собирается встречать Рождество.
– На мой счет не беспокойся, – сказала Абигайль. – Думаю, я проведу его на Майорке, в чудесной компании. Тебе я тоже желаю повеселиться в обществе твоей Сары. Кстати, если вздумаешь меня пригласить на свою свадьбу, сделай это заранее. У меня много работы, очень плотный график. Тебе это трудно понять – ты в своем агентстве все дни плюешь в потолок.
– О какой свадьбе ты говоришь? – спросил Ричард. – Мы о ней никогда не думали. И вообще, боюсь, что мы с Сарой решили расстаться. Поняли, что не подходим друг другу.
– Это умница Сара вовремя поняла, что с тобой каши не сваришь, – оборвала его Абигайль. – Ну и очень жаль. Она сумела бы сделать из тебя человека. Но неужели ты думаешь, что найдется девушка, которая захочет выйти замуж за человека, целыми днями следящего за чужими женами?
– Попадаются и другие дела, кроме того, чтобы следить за неверными женами, – мягко поправил ее Ричард. – И эта работа мне в самом деле больше по душе, чем…
– При чем тут душа! – так и взвилась Абигайль. – Наш дедушка и отец создавали семейный бизнес, по крупицам собирали богатство семьи, а ты, единственный сын, хочешь пустить все прахом. Кстати, вчера звонила мама, у нее не проходят головные боли. Ее здоровье резко пошатнулось после того, как ты бросил фирму. В тебе нет ни капли ответственности перед семьей.
Ознакомительная версия.
