— Оказывается, она такая мягкая, — прошептала она, проводя рукой по его подбородку. — А я-то всегда думала, что она колется.
Надо быть более сдержанной, одернула она себя. Однако в бороде было нечто классическое, истинно греческое. Для женщины, изучавшей греческое искусство и архитектуру, борода напоминала о Сократе, Платоне, Аристотеле, Перикле…
В свою очередь, Бен стоял, боясь пошевелиться, выпрямившись, как будто не мог поверить в то, что она делает. Он не сделал навстречу ей ни малейшего движения, хотя и не ослаблял своего дружеского, утешительного объятия.
Временное затмение рассудка, думала Джулия, решив, что лишь так можно назвать ее состояние. Ей не хотелось покидать кольцо его рук, не могла она и остановиться и не гладить его лицо. Она обнаружила, что получает почти эротическое наслаждение, гладя его бороду; а что хуже всего, ей вовсе не стыдно своих мыслей.
— Какая же я дурочка? — прошептала она вслух. — Свадебная арка моей дочери разбита вдребезги, и мне надо бы сообщить о происшествии в полицию… — Джулия отмахнулась от этой мысли. Сейчас ее интересовало лишь тепло от близости Бена, замечательное ощущение от прикосновений к его лицу, от улыбки в уголках его губ.
— Ты слишком высокий, неудобно целоваться, — произнесла она.
Приподнявшись на цыпочках, она ухитрилась осторожно потереться губами об его нижнюю губу. Если он и был удивлен, то никак этого не обнаруживал. Она ощутила, как его рука погладила ее по голове нежным, но твердым и властным жестом, как он еще крепче прижал ее к своему большому и теплому телу.
У нее закружилась голова от слабого лимонного аромата его лосьона. Лбом она ощущала прохладную кожу, но рот его был теплым и манил к себе. Наслаждаясь безумием момента, Джулия потянулась еще чуть-чуть, и их губы соединились.
До сих пор вся инициатива исходила от нее. Внезапно, когда их рты слились в осторожном поцелуе, язык у Бена сделался нежно-настойчивым, словно желал проверить ее намерения.
Она увидела в этом вызов. И ответила на него, храбро встретив своим языком, словно чувственность была ее врожденным свойством. И не собиралась отступать, потому что — ну, она и представления не имела, как это все случилось, но все казалось таким нужным и таким естественным после столь долгого воздержания…
Поцелуй тянулся бесконечно, клубы тумана сомкнулись вокруг них, нежность захлестнула Джулию. Пес в тревоге скулил возле их ног, протестующе лаял и пытался протиснуться между ними. В конце концов поведение собаки насмешило их обоих — и сказочный момент прошел.
Они с неохотой расстались, смех их затих, а этот сладкий волнующий поцелуй словно бы остался в весеннем воздухе.
— Зря я это сделала, — произнесла Джулия после долгого молчания, во время которого слышался лишь шум падающих с веток капель. — Но только извиняться не хочу. Я благодарна вам за симпатию и помощь…
— Не надо ничего объяснять, — прервал ее Бен. — Теперь я знаю, что вы импульсивная женщина.
Ее глаза раскрылись от удивления. Импульсивная женщина — так ли это?
— Никогда не подозревала в себе этого… — Она прокашлялась, стараясь вернуться к ровному бесстрастному тону. — Лучше всего я прямо сейчас сообщу в полицию об этом вандализме.
— Хорошая мысль, — одобрил Бен. При слабом свете, исходившем от дома, она увидела, что борода его отливает золотом, и переборола в себе искушение дотронуться до нее еще раз.
Импульсивная особа? Неужели? Это едва ли подходит к ней.
— Давайте вернемся в дом, — пробормотана она, подавляя смущение, — и я позвоню в полицию. А еще приготовлю кофе.
— А можно мне взять в дом Ивана?
— Разумеется. Он производит впечатление воспитанной собаки.
— Так оно и есть. — Они направились к дому, и Бен смущенно хмыкнул. — Хотя не желает помочь мне устроить личную жизнь.
— Я уже заметила.
Когда уехала полицейская машина, Бен снова влез в свою куртку. Была уже половина двенадцатого, дождь разошелся во всю мочь, забарабанил в окна. Джулия уже снова была прежней — рассудительной и спокойной.
— Мне не составит труда починить арку, — заверил он ее. — Но вы все-таки подумайте над вопросом полицейских, нет ли у вас каких-либо врагов.
Она потрясла головой.
— Мне никто не приходит в голову.
— Я знаю, но, может, Кристи или Джереми вспомнят про кого-нибудь. В любом случае вам нужно будет сообщить ребятам о случившемся этой ночью.
— Хорошо. — Стоя в гостиной, она остро ощущала присутствие Бена — его громадную фигуру, мускулистый торс под курткой. И испытывала, мягко говоря, неловкость.
— Доброй ночи, Бен, и еще раз спасибо, — бодро сказала она, подталкивая его к входной двери. — И тебе доброй ночи, Иван. Рада была с тобой познакомиться…
Бен остановил ее, осторожно положив на плечо руку.
— Не нужно делать вид, будто ничего не произошло, Джулия, — тихо произнес он.
— Но и не надо придавать этому слишком большое значение. — Она через силу улыбнулась. — Все было достаточно приятно, не спорю, однако…
Он заставил ее замолчать, приложив палец к ее губам. От его прикосновения ее бросило в жар.
— Но это все-таки было, — сказал Бен, — и быть может, если вы немного поразмыслите, то узнаете что-то новое о себе самой.
— Не надо говорить так уверенно, — торопливо проговорила она, стараясь держаться от него подальше. Джулия была так ошеломлена, что ей требовалось время, чтобы все осмыслить.
— Не надо от меня убегать. — Черты его лица излучали теплоту и нежность. — Я не причиню вам зла.
— Я знаю. Просто сейчас я не могу ничего сказать…
Он развел своими большими руками.
— Как скажете. Я никогда не отличался торопливостью. Труд садовода учит бесконечному терпению.
Она засмеялась, и нервный звук эхом отозвался в арке входной двери.
— Ах, уж эта ваша садовая мудрость! Довольно, с меня хватает Кристи и Джереми.
— Не сомневаюсь. — Он тоже рассмеялся. Его глаза неотрывно глядели на нее, как будто он хотел навсегда запомнить ее черты. — Что ж, доброй ночи. И включите сигнализацию.
— Да. — Она проводила его до двери, стараясь сохранять безопасную дистанцию. Это было нетрудно, поскольку Иван опять затесался между ними. — Еще раз спасибо.
Бен остановился на долю секунды и поглядел на нее своими глубокими глазами, в которых отражались зеленые искры от ламп.
Она ждала, что Бен скажет еще что-нибудь, однако он промолчал. Отворил дверь. Порыв влажного ветра ворвался внутрь дома, остудив ей лицо. Выйдя за порог, Бен еще раз обернулся и поглядел на нее.
