– В каком смысле?
– Замкнулся, стал угрюмым, нелюдимым, молчаливым. Создается впечатление, что и он умер вместе со Стефани. Во всяком случае, тот Ник Фриман, которого мы все знали.
– Зачем ты мне все это рассказываешь? – спросила Бенедикт.
– Я вижу по твоим глазам, что ты искренне заинтересована Ником, но ты еще молода… Не наделай, пожалуйста, глупостей. Помни, что Ник – живой человек. И ему и так уже досталось от судьбы. Если ты не уверена в своих чувствах и намерениях, то лучше не береди его раны. Боюсь, второго потрясения он не выдержит. Ник по натуре однолюб. Если он влюбляется – то целиком, без остатка. Высшее счастье для него – сделать счастливой любимую женщину. О таком мужчине мечтает каждая.
– Эмма, не думаю, что Ник нуждается во второй мамочке, – заметила Бенедикт, стараясь свести разговор к шутке.
– Бенедикт, прошу тебя, будь с Ником честна, – продолжила в прежнем тоне Эмма. – Не знаю, почему ты оказалась здесь, но надеюсь, что твои намерения чисты. Не превращай меня в своего врага.
– Это угроза? – с натянутой улыбкой спросила Бенедикт. Ее сердце пропустило один удар, а затем ускорило свой бег, отдаваясь гулкими ударами в ушах.
– Дружеское предупреждение, – с холодной улыбкой ответила Эмма. – Не делай Нику больно. Он этого не заслужил.
– Я знаю.
Разговор был окончен. Эмма поднялась и уже собиралась уходить, когда обернулась и вновь обратилась к Бенедикт:
– Кстати, зайди потом ко мне, я дам тебе кое-что из одежды. У нас одинаковый размер. Думаю, тебе подойдут и мои ботинки.
– Спасибо, – ответила Бенедикт, машинально почесав искусанные за ночь ноги. – А то меня скоро съедят.
– Да, в джунглях полно насекомых. Порой создается ощущение, что земля под тобой шевелится. А на тебя они и вовсе ополчились. Наверное, учуяли новичка.
– Наверное, – поддакнула Бенедикт, сочтя за лучшее не сообщать Эмме о том, что ночь она провела в гамаке. Иначе пришлось бы рассказывать о провалившейся попытке соблазнения Фримана. – Еще раз спасибо, Эмма. – Бенедикт посмотрела женщине в глаза и впервые увидела в них понимание и поддержку, которых ей так не хватало в джунглях.
Пусть здесь она не была принцессой, зато перестала быть изгоем. И это ощущение придало ей сил бороться дальше. Бороться за внимание и любовь Ника Фримана. О том, что потом придется его бросить, Бенедикт сейчас не думала. История о трагически погибшей невесте, рассказанная Эммой, тронула ее. Бенедикт не знала, что значит навсегда потерять любимого человека, но теперь ей стала понятна грусть, затаившаяся в глазах Ника.
– Пусть это будет авансом тебе. Я делаю это ради Ника. Сделай его счастливым, Бенедикт, и вместе с любимым мужчиной ты приобретешь верных друзей.
– Бенедикт, ты могла бы идти быстрее? – раздраженно спросил, а точнее приказал Ник.
– Я и так тороплюсь! – ответила она. – Я ведь не виновата, что сейчас упаду замертво.
– Ник, не трогай нашу мисс Вернон, а то ее папочка не оставит от нас мокрого места по возвращении! – крикнул ему шедший далеко впереди Марк.
– Бенедикт просто не привыкла ходить пешком. У нее ведь крутая тачка! – добавил Джек.
– Жаль, что на «феррари» нельзя прокатиться по амазонским джунглям, – вставил со смехом Фабиан.
Бенедикт стало так обидно, что она закусила губу и, превозмогая нечеловеческую усталость и боль в ногах, ускорила шаг и вскоре догнала Ника и Эмму. Последнюю Бенедикт одарила благодарным взглядом. Эмма хоть и не заступалась за нее, позволяя коллегам потешаться над несуразной путешественницей, сама все же воздерживалась от комментариев по поводу вечно отстающей и ноющей Бенедикт.
Группе предстояло пройти пару десятков километров до другого лонжа, а затем они должны были совершать однодневные вылазки в разных направлениях. И, наконец, последний день пребывания в джунглях ученые собирались провести в одном из индейских племен, живущих на уровне каменного века. Именно эта часть программы беспокоила Бенедикт больше всего. Дурное предчувствие, щекотавшее ее нервы при каждом упоминании племени яномами, возрастало с каждым днем.
– Ник, ты не мог бы немного пронести мою сумку? – спросила Бенедикт как можно тише, чтобы ее не услышали другие члены экспедиции.
– Бенедикт, твоя сумка и так втрое легче моего рюкзака, – резонно заметил Ник. – К тому же она неудобная. Как прикажешь ее нести? Неужели нельзя было взять с собой нормальный рюкзак? Ты ведь собиралась не на пляж, а в джунгли!
– Ник, пожалуйста… не надо меня воспитывать, – стараясь сдержать эмоции, попросила Бенедикт. – Сейчас я уже ничего не могу изменить. Поблизости нет ни банкоматов, где я могла бы снять деньги со своей пластиковой карточки, ни магазинов с туристическим снаряжением.
– Разумеется, без банкоматов ты ничего не можешь сделать, – не сдержалась Эмма. – Вдали от цивилизации твои деньги и карточки превратились в ничего не стоящие бумажки и куски дешевого пластика, которые ни на что не годятся.
– Ладно, девочки не ссорьтесь, – неожиданно встал на сторону Бенедикт Ник. – Так уж и быть, я возьму твою сумку, а ты за это обещай не донимать меня разговорами до самого прибытия в лонж Риу-Бранку.
– Можно подумать, с тобой есть о чем разговаривать, – пробубнила себе под нос Бенедикт, но, когда Ник попросил ее повторить, она насупилась и недовольно сказала: – Хорошо.
Бенедикт стоило огромного труда не произнести ни слова, пока они шли. Во-первых, ей не терпелось пожаловаться на усталость и попросить сделать хотя бы еще один привал. Во-вторых, запрет Ника ни в коей мере не распространялся на Эмму и остальных. Все они постоянно переговаривались и даже обменивались анекдотами.
Однако через пару часов пути Бенедикт поразилась, насколько легче ей дался путь без отвлечения на парирование обидных замечаний и жалоб.
Джунгли сильно сгущались на высоте тридцати метров, поэтому в них было очень влажно. Лоб и щеки Бенедикт увлажнились, она без конца смахивала с лица капли воды и пота, но они то и дело появлялись вновь.
Вокруг путников возвышались дикие лимонные деревья, разнообразные папоротники и лианы. Некоторые деревья достигали шестидесяти метров в высоту и десятка метров в диаметре в основании ствола. Эмма как бы между делом сообщила коллегам, что во время ночной охоты индейцы устраивают убежища в норах среди корней этих гигантов. Бенедикт почему-то подумала, что эта информация предназначалась именно ей, так как все остальные члены группы восприняли сообщение Эммы как нечто излишнее и хорошо им знакомое.
Когда они добрались до лонжа, Бенедикт чувствовала себя не так уж и ужасно. Похоже, привычка делала свое дело. Ее ноги уже не ныли от усталости через полчаса ходьбы, а поясницу не ломило от тяжести сумки, которую она все-таки забрала у Ника. Пусть этот самодовольный индюк не мнит себя супергероем и ее благодетелем!
