Ознакомительная версия.
Но как же оно выглядит со стороны, когда, вымозжив-таки тридцать рублей и этим явно не ограничившийся, он снова появляется в дверях все с тем же злополучным приятелем. Приятель — о нем даже не хочется говорить — сразу хватается за чужую гитару, дерет струны и слезливо приговаривает, что Бог не дал ему таланта, струны, однако, дерет яростнее, пока я силой не отбираю инструмент. Тогда приятель всхлипывает и пытается смахнуть синтетическим рукавом выкатившуюся из погасших глаз слезу.
Наш герой ведет себя иначе. Если улетать можно было совместно, то, улетев, он путешествует где-то уже один, никого в свои выси не приглашая. Его осоловевшие очи блуждают отстраненно, он иногда бросает изумленные взгляды на приятеля, на меня, не понимая, кто мы и зачем. Я пытаюсь внушить визитерам, что где-то их ждут родственники и дела. Нескоро поняв, он смотрит на меня с жалостливым презрением, встает, пытаясь сохранить и равновесие, и внутреннюю цельность, и, не глядя больше и не прощаясь, успев, правда, загрести за шкирку приятеля, пару раз натыкается на углы и исчезает из поля зрения.
— Ты выпиваешь? — однажды спрашивает у меня знакомая дама, кандидат наук, ныне лаборантка, имеющая доступ к казенному спирту. Узнав, что — нет, интересуется: "Почему?"
— Ну, не испытываю потребности, — оправдываюсь я, и под ее насмешливым взглядом прибавляю: "Да ведь и спиться можно..."
— Ерунда, — со знанием дела отрезает дама. — Наши сотрудницы все прекрасно держатся. Глупости, конечно, ужасные болтают при этом, кто в молодости был какой персик, но, в общем, у нас бывает очень хорошо...
И на лице у нее появляется выражение той же мечтательности и нездешности, что и у моего вечного попрошайки.
Куда же стремятся мыслью все эти люди? К невозможному, к невозвратной девической красе спешат приникнуть душой крашеные толстые тетки. О невозможном, о неподвластной ему гармонии рыдает пьяными слезами неудачливый музыкант. О чем грезит наяву, раскачиваясь над другом, российский пьяница, наш герой?
Вот он стоит на газопроводе, приваривая к трубе отвалившийся фланец, рядом, полыхнув, загорается ветошь.
- Эй, мужик, у тебя горит! — обеспокоенно кричат из-за забора.
- Это что! — с мрачным торжеством отвечает он, нехотя затаптывая тряпки. — Сейчас еще как рванет — вот тогда будет!
Народ из-за забора расползается прочь. Он же, затоптав-таки все, оглядывается и, словно сожалея, что ничего такого не случилось, разочарованно сплюнув, продолжает работу.
- Если кто-нибудь из нас умрет, — со всей возможной убежденностью говорит иностранный пьяница в компании русских друзей, выражая высшую степень человеческого расположения, — если кто-нибудь из нас теперь умрет, остальные обязательно приедут на его похороны!
И, выдав это, оглядывая собеседников честными синими глазами, ожидая, видимо, благодарных рукопожатий и взаимных уверений в вечной дружбе, иностранный гость никак не может понять, что такого веселого он сказал, почему его искренние слова тонут в шутках, прибаутках и просто хохоте. Что смешного нашли в них эти уже не очень юные русские? Разве они не собираются умирать? А если собираются, разве не приятно им знать, что он, понеся убытки, бросит дела и примчится, чтобы проводить их в последний путь? И бедолага, живущий в полном согласии с реальной жизнью, обижается и ничего не понимает.
Наши души реальности не приемлют. Мы отвергаем обыденность, в которой живем, в которой надо монотонно делать одно и то же, попутно старея и умирая в конце. Нам хочется чего-то иного, пусть ужасного, но необыкновенного. Кто может, урывается в творчество или политику, кто не может, напивается. Мы бунтуем против раз и навсегда заведенного, не нами намеченного порядка вещей. Наверное, когда жизнь станет обеспеченной и спокойной, наши потомки смирятся, примут ее, как есть, и станут спокойно трудиться, довольствуясь житейским комфортом. И их души перестанут без толку рваться ввысь.
О, Америка, великая страна удивительных возможностей, вот твой сын странствует по широким российским просторам. Он путешествует со своим рюкзаком от Сибири до Санкт-Петербурга, он снабжен туристскими картами и путеводителями, по которым он может самостоятельно найти дорогу. Он носит с собой собственные тапочки, чтобы надевать их, входя в квартиры, потому что он все знает о русских обычаях и привычках. Это не первый его приезд, а всего лишь очередной, он говорит по-русски достаточно хорошо, чтобы его понимали, он часто улыбается, повторяет "Хо-ро-шо!", и это значит, что он счастлив в России.
Какова же цель его поездки? Он ищет жену. Он приобрел множество адресов черноволосых и черноглазых украинских девушек в длинных черных юбках, с множеством золотых цепочек на шеях, с золотыми кольцами на пальцах и тяжелыми серьгами в ушах, разгуливающих на высоких каблуках и при полной косметике даже в самые жаркие дни пылающего украинского лета. Он купил адреса и сибирских девушек с их упругими щеками, привычными к жестоким морозам, с их заливистым волнующим смехом и спортивным телосложением. Он хочет увидеть и утонченных и бледных петербургских девушек с их неяркой красотой, ироничными улыбками, нерешительными жестами.
О, Америка, как ярка и широка твоя слава! Сладкоголосый восточный певец распевает на турецких пляжах "О, Америка!". Улицы любого российского города украшают рекламные плакаты Колы и Мальборо: улыбающиеся энергичные мужчины и красивые светловолосые девушки едут на джипах по залитым солнцем горным дорогам, приглашая "почувствовать запах и вкус Америки". Много мужчин и в России, но они не олицетворяют и крохотной частицы этого рая, в то время как американский путешественник — его живое воплощение.
Ему сорок лет, он — один из служащих большой корпорации, но его акцент чарует русских девушек и, встретив его, они думают также обо всех счастливых людях с рекламных плакатов, и глаза их начинают сиять от мысли, что эта сказка может сбыться и для них, и взгляды их, обращенные к американцу, уже полны восхищения.
И он убеждает своих ленивых и колеблющихся друзей последовать его примеру и поехать в Россию в поисках спутницы жизни. Сам же он, как усердный старатель в поисках единственного самородка, готов переработать также глубокие слои пустой породы. Его можно видеть каждый вечер с разными девушками за стеклом одного и того же кафе, он тщательно изучает возможных претенденток, сравнивая новых с теми, которых уже встречал. Это скорее работа, чем удовольствие, письма, телеграммы и мейлы сопровождают его на этом долгом пути, некоторые послания — лишь дружеские приветствия, в некоторых заботливые советы по поводу теплой одежды для суровой русской зимы, в некоторых — тоска по страстной любви, а ему надо сохранить все это в памяти, ему нельзя ничего упустить, надо охватить как можно больше девушек, чтобы, в конце концов, выбрать лучшую. И хотя девушки, с которыми он встречается, часто очень симпатичны, а некоторые, и вправду, близки к идеальному образу, который он стремится найти, все же, встретив самую красивую, умную и блестящую девушку, он никак не может остановиться в поиске, потому что предположить, что еще более красивая, умная и блестящая девушка не ждет его впереди, значит предположить, что Вселенная конечна.
Ознакомительная версия.
