доктор ни в коем случае не просветит меня. Странно, что она знала Оникс по имени. В конце концов, я решил, что наименьшее количество вопросов, которые я задам, вероятно, к лучшему, и опустил голову, чтобы попытаться снова немного отдохнуть. Оникс вернётся за мной. Я заснул с глупой улыбкой на лице.
Несколько часов спустя Оникс разбудила меня, войдя в комнату. Она была не очень шумным человеком, но после службы в армии я обычно спал очень чутко.
— Как у вас дела, ребята? — спросила она, глядя на Ти, как показалось, с беспокойством.
— Доктор говорит, что я в порядке и могу уйти в любое время, но им придётся оставить его на некоторое время. — Я посмотрел на Терренса, накачанного сильными успокоительными. По крайней мере, он выглядел расслабленным, несмотря ни на что.
— Я так и предполагала, — ответила она. — Он через многое прошёл, и его разум нуждается в лечении не меньше, чем тело.
Я действительно не знал, что она имела в виду — были ли у них в штате какие-то сверхъестественные психологи, — но решил, что она права. Никто не знал, как долго Ти был с ними и что они на самом деле сделали. Моему другу предстояло долгое лечение, но, по крайней мере, мы вернули его.
— Они могут что-нибудь сделать со шрамами? — спросил я, зная, что они будут постоянным напоминанием о травме, через которую он прошёл. Если он когда-нибудь вернётся на юг, не сможет снять рубашку, никогда не пойдёт купаться… чёрт возьми, я даже не думал, что он захочет снова быть с женщиной, если для этого придётся объяснять эти ужасные шрамы.
— Они пытаются что-то придумать, — заверила она, и я был удивлён, что она проявила столько заботы, чтобы найти ответы на этот вопрос, прежде чем прийти ко мне. — Они думают, что у них есть кое-что, способное скрыть их от человеческих глаз, что, думаю, самое важное. Но любое сверхъестественное существо, с которым он столкнётся, всё равно увидит в нём человека с меткой.
— Что это значит? — спросил я, мне совсем не понравилось, как это прозвучало, и я снова посмотрел на бедное беспомощное тело друга.
— Ведьмы отметили вас как жертву. Их заклинание связано с метками, но они отметили вас как собственность… так фермер метит скот, — ответила она мне, не получая никакого удовольствия от ответа. Я оценил тот факт, что она не отпускала остроумных замечаний, но желудок всё равно переворачивался. Мои шрамы заживут; они не очень глубокие. Но Терренс… он навсегда будет отмечен как собственность демонопоклонного культа ведьм.
— По крайней мере, шрамы не будут видны людям, — сказал я, наконец, испустив долгий, низкий вздох. Возможно, он не сможет увидеть их сам. И хотя шрамы были на месте, не повлияли бы на него.
— Они попытаются сделать что-то более глубокое, но, как я уже сказала, никаких обещаний. — Она тяжело опустилась на диван рядом с моей койкой, и теперь, когда оказалась ближе ко мне, я мог видеть тень синяка, который быстро заживал.
— Где ты была? — спросил я, зная, что синяк не после встречи с ведьмами; он бы зажил задолго до того, как я проснулся.
— Обычно здесь не принимают пациентов-людей, поэтому я устроилась на работу, чтобы оплатить твоё пребывание, — сказала она, пожимая плечами, и синяк исчез у меня на глазах.
Грёбаные вампиры.
— Где мы? И что за работа? — Я внезапно почувствовал вину за то, что ей пришлось пострадать, чтобы оплатить моё пребывание. Я должен был быть с ней, должен был помочь ей и сделать всё сам.
— Не стоит задавать слишком много вопросов. — Она отмахнулась. — Это лёгкая работа, и ты, и твой друг теперь в безопасности. Это самое главное.
— Для тебя это имеет значение? — Я строго посмотрел на неё, пытаясь увидеть, изменятся ли черты лица, когда она уклонится от вопроса.
— Почему ты хочешь всё усложнить? — Она сердито посмотрела на меня в ответ.
— Потому что ты хочешь уклоняться от моей любви, как от чумы. Я знаю, ты собираешься скормить мне какую-нибудь чушь о том, что я человек и недостаточно хорош, но это оправдание, и ты это знаешь. Я выстоял против ведьм, даже против демонов, и если бы это действительно было важно, мы оба знаем, ты могла бы просто обратить меня, — огрызнулся я, не совсем уверенный, почему вдруг так разозлился. Но был чертовски уверен, что не в настроении снова терпеть унижение. За последние пару недель я прошёл через ад, и то, что она постоянно говорила, как я недостаточно хорош, точно не помогало.
Долгое время она просто смотрела на меня, и я знал, что она раздумывает, ударить меня или ответить. К счастью, она заговорила, вместо того чтобы удушить.
— Ты знаешь, как я была воспитана… ты знаешь, кем была создана. — Она не смотрела на меня, когда говорила. — Любовь — меня никогда не интересовала. Я её не искала… она мне не нужна. Я понимаю, что ты моя пара, но это не меняет факта, что до прошлой недели я каждый день была предоставлена сам себе. Не жди, что я просто в одночасье изменюсь.
— Я и не жду. — Я сел и изучающе посмотрел на неё, говоря мягким и успокаивающим тоном. — Я просто никогда не понимаю твоего настроения. Должен ли я продолжать попытки или сдаться, должен ли давить сильнее или это только оттолкнёт тебя. Я знаю, что для тебя это нелегко, и хотя именно я настаивал, для меня это тоже нелегко. У меня никогда не было отношений, я никогда не встречал женщину, которая хотела бы разбираться с моим дерьмом дольше нескольких ночей, и теперь, когда нашёл тебя, ты стала, по сути, эквивалентом будущей жены.
— Не произноси это слово. Меня стошнит. — Она сморщилась от отвращения ко мне.
— Если тебя стошнит, я весь вечер буду поддевать тебя за слабость. — Я рассмеялся, и, к моему облегчению, она тоже.
— Ты же не хочешь всерьёз жениться? — спросила она, изучая черты моего лица.
— Хочу. Опять же, это не обязательно должно быть сегодня, но меня растили, водя в церковь, и хотя большую часть своей жизни я провёл в грехе, если и есть что-то, что я хочу сделать правильно, то это, — признался я, выкладывая карты на стол. Это не обязательно должно быть сегодня. Это не обязательно должно быть завтра. Но перед смертью я хотел увидеть Оникс в свадебном платье в церкви моей семьи.
— Это должно быть в церкви? — Морщины на её лице углубились.
— Именно. — Я ухмыльнулся. —
