— Да уж, Дин вытащит Дэнни из любой щекотливой ситуации, — говорила Линн Грэнтхем, наклонив голову так, чтобы ее слышала только Бет.
— Должно быть, ты разочарована, — ответила Бет. — Все твои усилия оказались потраченными впустую.
— Не поняла.
— Не надо притворяться. Ты специально привела сюда Дэнни.
Густо накрашенные ресницы чуть дрогнули.
— Я думала, ты будешь довольна. В конце концов, именно этого ты ждала. Со мной, знаешь ли, тоже необязательно притворяться. Мне абсолютно наплевать, на тебе или на Синди женится Дэнни.
— В это я охотно верю. Тебя интересует только Дин! — Бет холодно улыбнулась. — Потому ты и хочешь, чтобы он плохо обо мне думал.
— Он уже не лучшего о тебе мнения!
— Тогда почему ты ревнуешь его ко мне?
— Ревную? Дин никогда бы не влюбился в тебя. Он охотниц за деньгами за милю чует! И никогда не связывается с людьми из другого социального класса.
— К которому, разумеется, принадлежите и вы с Синди?
— Разумеется. Вид Синди обманчив. Она одна из самых богатых девушек в штате. Ее земли граничат с землями Дина, и, когда она выйдет замуж за Дэнни, у Дина будет самое большое ранчо в Аризоне. Поэтому он так и держится за эту партию.
— А ты изо всех сил стараешься помочь ему?
— Естественно.
Бет отвернулась. В эту минуту она словно наткнулась на взгляд пронзительных серых глаз, и на смену злости пришел неожиданный импульс озорства. Не давая себе времени на раздумья, она соскользнула с табурета, подошла к Дину, прильнула к нему и нежно посмотрела ему в глаза:
— Так как насчет танцев, которые ты мне обещал?
Она почувствовала, как мужчина напрягся, и вдруг со смущением ощутила крепость его бедра. Хотела отстраниться, но с опозданием поняла, что он уже обнял ее за талию и притянул еще ближе к себе.
— Разумеется, ангел мой, — протянул Дин. — Пойдем, будем с тобой ведущими.
Держа ее железной хваткой, он переместился в комнату отдыха, где все было готово для танцев.
— Я не хочу с тобой танцевать, — процедила Бет.
— Надо было думать об этом раньше.
Заиграла музыка кантри, и Дин закружил ее в такт мелодии. Ростом с Дэнни, он был гораздо сильнее, и Бет невольно удивилась, откуда берется эта сила, ведь он поджарый как волк.
К ним присоединялись другие пары, и вскоре комната дрожала от топота ног, а Сэм отдавал громкие команды:
— Направо шагните, налево шагните, кавалеры, дам покрепче сожмите!
— Поехали! — поддразнил Дин и крепко прижал девушку к себе.
— А обязательно хвастаться своей силой? — прошипела она.
Мужчина не ответил, потому что Сэм снова давал указания:
— Будь она женщиной, девушкой будь — хватай в объятья ее и целуй!
— Даже не смей… — начала Бет и обнаружила, что ее рот закрыли неожиданно нежные губы.
— Пусть поцелуй будет длинным-предлинным, покажи своей даме, кто здесь мужчина! — распевал Сэм.
Закрыв глаза, Бет потеряла чувство времени. Хрипловатая музыка звучала где-то далеко-далеко, движения ее тела были автоматическими. Реальными были только губы, целующие ее все настойчивее, принуждая к ответу, который она не хотела давать.
— Ну а теперь вы дам отпустите, — скомандовал Сэм, — но, до трех считая, за руку держите!
Дин Хардинг отодвинулся от нее, в глаза ударил свет. Но он все еще держал Бет за руку, и по его жесткой улыбке она понимала, что мужчина не собирался так просто отпустить добычу. Но у нее не было сил продолжать шараду. Она слишком устала, слишком расстроилась. Встреча с Дэнни оказалась для нее шоком, и теперь он начинал сказываться.
— Пожалуйста, отпустите меня, мистер Хардинг.
— Зови меня Дин. В конце концов, ты ведь так хорошо меня знаешь.
— Я хочу уйти.
— Надеюсь, в Нью-Йорк.
Ее охватил гнев. Какое он имеет право распоряжаться ее жизнью!
— Я хочу уйти в свою комнату. Я устала.
— Старый как мир возглас женщины, когда что-то идет не так, как она хочет! — насмешливо возразил он. — Бьюсь об заклад, ты никогда не говорила такого Дэнни.
— Я люблю его, — воскликнула Бет, — и ненавижу тебя!
— Ненависть изматывает больше, да?
Должно быть, так, подумала она, глядя на мучителя. Их пикировка вытягивала из нее последние крохи сил. Она чувствовала себя такой же разбитой, как в те дни, когда заболела. Бет больше не могла бороться с этим мужчиной, с его подавляющей мужественностью.
Она хотела что-то сказать, но комната завертелась вокруг нее, лампы стали нестерпимо яркими. Их свет, казалось, проникал прямо в мозг. Бет прикоснулась рукой ко лбу и почувствовала, что челка намокла от пота.
— По-моему, я сейчас… упаду в обморок, — выдохнула девушка и почувствовала, как проваливается в беспамятство.
— Бет! — Настойчивый голос Дина доносился, казалось, с огромного расстояния. — Пожалуйста, расступитесь, — услышала она его слова.
Он снова обхватил ее. Она попыталась высвободиться, но усилия остались незамеченными. Ее подняли на руки, как ребенка, и понесли. Было странно приятно больше не бороться, и Бет со вздохом расслабилась.
Снаружи, в темноте девушка открыла глаза, но вялость, свалившая ее с ног, не прошла, и она не стала делать попыток пошевелиться. Как странно чувствовать себя уютно на руках у мужчины, который был ее заклятым врагом!
Они уже поравнялись с бассейном. Несколько пар сидели в шезлонгах, но в дальнем углу висел свободный гамак, и Бет почувствовала, как ее опускают на него.
— Спасибо, — прошептала она. — Очень мило с вашей стороны принести меня сюда. Жаль, что я так глупо себя повела.
— Дурак здесь я. Нельзя было заставлять тебя танцевать. Я забыл, что ты недавно болела.
— С чего бы вам помнить?
Он сел в гамак рядом с ней.
— Думаю, человек помнит только о тех, кого любит или ненавидит.
— Я знаю, что не вызываю в вас первого чувства, — с оттенком прежнего вызова отозвалась Бет, — но я была уверена, что во втором стою на первом месте!
— Я не испытываю к тебе ненависти. Если бы мы встретились при других обстоятельствах, мы могли бы…
— Только не говорите, что мы могли стать «хорошими друзьями»! Говорить банальности не в вашем стиле.
— Откуда ты знаешь?
— Вы слишком любите язвить.
Он усмехнулся:
— Боже мой, мы пытаемся быть вежливыми! Чуть раньше ты сказала бы «упертый» или «тупоумный»!
— Похоже, я все еще не в силах спорить.
— А нам обязательно спорить?
— Не я первая начала.
Он молчал, и Бет повернулась к нему, жалея, что не видит выражения его лица. Но видны были только лоб и орлиный нос, придающие Дину более мрачный вид, чем обычно.
