Кармелита кивком отпустила молодую мулатку-няньку, подхватила сынишку на руки и повернула к Эрике.
– Вот твоя новая тетя, родной мой, – проворковала она, и малыш немедленно заулыбался беззубым ртом.
Комната была обставлена дорогой мебелью и завалена самыми разными игрушками на все возрасты. Заметив недоуменный взгляд Эрики, брошенный на роскошную детскую железную дорогу, молодая мать сказала:
– Это все подарки Алехандро. Он просто без ума от Энрике, удивительно заботливый дядя. И не сомневаюсь, что будет таким же заботливым мужем…
Возможно, Кармелита ошибается, если судить по нынешнему его поведению, подумала Эрика и отошла от окна. Но преданное отношение к племяннику гарантировало, по крайней мере, равную преданность и ее ребенку. Впрочем, это-то она знала с самого начала, поскольку Алехандро не уставал повторять, что они обязаны в первую очередь обеспечить благосостояние их малыша.
Внизу негромко хлопнула входная дверь, послышались мужские голоса, говорящие по-испански с почти сверхзвуковой скоростью. Разобрать ей не удалось ничего, кроме собственного имени и пары знакомых испанских слов "ребенок", "малыш". Эрика пообещала себе, что завтра же приобретет разговорник и изучит его во время короткого перелета в Икитос. Возможно, и удастся запомнить несколько повседневных выражений, которые помогут ей расположить к себе тетку Алехандро и двоюродную сестру.
А Алехандро? Смогут ли ее усилия по изучению хотя бы основ его языка и культуры вернуть ту теплоту, с которой он обращался с ней, когда уговаривал выйти замуж? Или нынешняя вежливая, почти чопорная сдержанность будет отныне неизменной спутницей их супружеской жизни? Конечно, нельзя отрицать, что он по-прежнему бесконечно добр и внимателен, но искра острого сексуального влечения исчезла в какой-то момент времени между его предложением и ее ответом "я согласна". Не было больше с его стороны никаких попыток притронуться к ней, не считая формального поцелуя на ночь и вежливого поддерживания под руку при переходе улицы.
Сначала Эрика отнесла эту перемену на счет загруженности делами. Слишком многое одновременно требовало его безраздельного внимания. Говорила себе, что стоит им оставить позади всю суету и спешку и оказаться вдвоем в Перу, как все изменится словно по мановению волшебной палочки. Алехандро снова станет самим собой, и вернется их взаимное влечение.
Увы, так не случилось. Более того, за сегодняшний день он стал почти по-отечески снисходителен к ней. Как же она ненавидит такое обращение!
Эрика забралась в постель и уныло уставилась в окно. Луна поднялась в небе, растворив его черноту, посеребрила мебель в их спальне, сделав окружение холодным и мертвенным. И внутри у нее все было таким же холодным и мертвенным Она в собственный медовый месяц лежит на широкой супружеской кровати в полном одиночестве…
Не в силах побороть охватившего ее уныния, Эрика не включила свет, чтобы развеяться захваченным с собой романом, а тихо тосковала, вспоминая свою уютную квартиру, Майкла, галерею, друзей… Сон все не приходил.
Сколько времени провела она так в полной темноте и отчаянии, сказать было невозможно. Да это и не интересовало ее особенно. Дом постепенно затих, и спустя минуты… или часы раздался тихий щелчок открывающейся двери. Повернув голову, Эрика увидела в дверях Алехандро.
Он вошел, совершенно очевидно намереваясь на цыпочках пройти в ванную, чтобы не побеспокоить ее. Но она была готова и холодно заявила:
– Можешь включить свет. Я не сплю.
От неожиданности он уронил ботинки, которые держал в руках, тихо выругался себе под нос, нащупал выключатель лампы и спросил:
– Почему тогда сидишь в темноте? Эрика заморгала от яркого света.
– А как ты думаешь? – с плохо сдерживаемой горечью ответила она. – Жду моего мужа, как и положено новобрачной в медовый месяц. Или в Перу другие обычаи?
Алехандро медленно снял пиджак, галстук, повесил их в шкаф и расстегнул манжеты шелковой белой рубашки.
– Если бы я знал, что ты до сих пор не спишь, то…
– То – что? – воскликнула она, прожигая гневным взглядом его спину. – Остался бы посидеть со мной вместо того, чтобы гулять с братом?
Он резко обернулся и с хмурым видом посмотрел на нее.
– Откуда ты знаешь, что мы выходили? Ты наблюдала за нами?
– Я видела вас, а это не совсем то же, что наблюдать. И думала о том, почему ты отправил меня в постель, а не пригласил присоединиться к вам.
– Эрика, – произнес Алехандро столько ненавистным ей увещевательным тоном, – ты так устала, что едва не уснула за столом. Мне просто в голову не пришло позвать тебя на прогулку.
– Послушай, я беременная, а не смертельно больная, пойми это. К тому же достаточно взрослая, чтобы самостоятельно решать, когда пора спать.
– Превосходно! – Он пожал плечами и принялся раздраженно закатывать рукава рубашки. – Извини, что проявил излишнее беспокойство о тебе! В будущем поступай, как нравится.
– Именно так я и намерена делать впредь, – заявила Эрика. – Но сейчас меня больше всего беспокоит то, что ты по отношению ко мне занял позицию опекуна, а не мужа. Десять дней назад ты горел желанием быть рядом со мной. Теперь же так старательно избегаешь меня, будто я прокаженная. – Алехандро слушал ее гневные слова с удивлением. Молча, ничего не говоря, с приоткрывшимся ртом. Потом громко расхохотался. – Нечему тут смеяться, Алехандро! И не надо притворяться, будто ты ничего не понимаешь. Поэтому прекрати, пожалуйста, свой дурацкий хохот и изволь объясниться.
Он потер ладонью подбородок, провел пальцами по глазам и приложил все усилия, чтобы принять серьезный вид. Но когда заговорил, голос его дрожал от сдерживаемого смеха.
– Я пытаюсь изо всех сил. Но если бы ты могла сейчас себя видеть, querida! Сидишь среди многочисленных подушек, как на троне, и отчитываешь нерадивого слугу, как вдовствующая королева!
Эрика изумилась, ощутив, как по щекам вдруг побежали горячие слезы.
– Очень рада, что хоть один из нас видит повод для веселья, – выдавила она.
– Эрика… – Алехандро быстро подошел к кровати и присел на край, – полно, что за ерунду ты придумала? Если тебе хотелось пойти погулять со мной и Рики, надо было только слово сказать.
– Я на самом деле не хотела, – шмыгая носом, ответила она, прекрасно понимая, как нелепо звучит ее ответ. – Я бы только мешала вам разговаривать…
– Совсем нет. Рики говорил мне, что ты очень понравилась ему и Кармелите. – Он нежно прикоснулся пальцем к мокрому следу на ее щеке. – Кто-нибудь заставил тебя ощутить себя нежеланной гостьей?
– Нет, что ты. Они оба живое воплощение приветливости и гостеприимства. А малыш Энрике – просто прелесть. Но, Алехандро, давай смотреть правде в глаза: и твой брат, и его жена в ужасе оттого, что ты появился дома в сопровождении жены, и не понимают, почему ты на мне женился. И, учитывая твое растущее безразличие ко мне, я тоже не понимаю.
