А сейчас, видимо, просто ее гормоны взбунтовались после нескольких лет воздержания, и Ред лишь случайно спровоцировал взрыв сексуальности. Она могла представить, какое циничное удовольствие он получил бы, если бы узнал истину о ее так называемой "сексуальной" жизни. Чувство ужаса вытеснило все остальные чувства при одной мысли о такой возможности. Нет, она должна сохранить последние остатки гордости — по крайней мере, перед лицом столь опасного человека. В конце концов, неужели так трудно подавить в себе это учащение пульса, это томление плоти? Она однажды уже пережила подобное. Кэтрин не принадлежит к числу людей, являющихся жертвами своих страстей. Кроме того, она уже не восторженный подросток: она взрослая женщина.
— Я понимаю, тебе грех не воспользоваться ситуацией, — сухо продолжила она, — но потребуется нечто большее, чем эта близость, чтобы заставить меня искать утешения в твоих объятиях. — Она крепко держалась за края спального мешка, чтобы не дать ему съехать с ее плеч.
Ред слушал ее с явным интересом.
— Успокойся, крошка, я не так уж стремлюсь к близости с тобой. Конечно же, я не откажусь от нее, если ты меня сама попросишь об этом, или как-то намекаешь… — Он следил за тем, как краска залила ее лицо, и его губы сложились в презрительную гримасу.
Кэтрин лихорадочно пыталась сгладить правду его резких слов.
— Этого ты не дождешься никогда, — категорично заявила она, прекрасно понимая, что обманывает не только его, но и себя.
Ред, наконец, поднялся. Он был столь гармонично сложен, что ей было трудно не смотреть на него без восхищения.
— Я думаю, Карл в это время ищет успокоения в объятиях прелестной Женни, — поддразнил ее Ред. В его голосе послышалось злорадство.
Кэтрин вдруг снова вспомнила о своем несчастье, о своей неудаче… и чуть не заревела от досады.
— Если ты все еще играешь в куклы, то, видимо, само небо послало ему Женни. Я же, крошка, предлагал тебе насладиться таким же утешением…
— Ты настоящий рыцарь, Ред, но я не желаю пользоваться твоим благородством, — ответила она с иронией.
Он встретил ее яростный взгляд с небесным спокойствием, затем повернул дверную ручку.
— И еще, Кэтрин, ты бы надела на себя что- нибудь — просто на всякий случай, вдруг тебе опять привидится кошмарный сон. — Он отвел глаза, и она ощутила суровость, отразившуюся в его и без того жестких чертах лица. — На твоем месте я бы не стал слишком доверять моему благородству.
Вся дрожа, Кэтрин сидела на постели, обуреваемая противоречивыми чувствами. В последнем выпаде Реда содержалась неприкрытая угроза. Кэтрин чувствовала, что начинает уставать от этой изнурительной войны. В маленькой стычке она почти одержала победу, но только что начала осознавать присущую этому положению опасность.
Кэтрин сумела перерасти свои юношеские увлечения, но переживать страсть ей еще не приходилось. Наиболее болезненным переживанием ее жизни было столкновение с абсурдностью своих же фантазий.
О чем я думаю? — одернула она себя. Сегодня самый ужасный день в моей жизни — как можно сравнивать унижение, испытанное четыре года назад, с предательством самых близких людей?
Было понятно, что чувства, разбуженные в ней Редом, в основном объясняются переживаниями последнего дня. Кэтрин твердо отвергла любое другое объяснение.
Все себе объяснив, она надела ночную рубашку и, забравшись в спальный мешок, вновь попыталась заснуть. Мысли вернулись к тому моменту, когда их тела соприкоснулись. Она попыталась забыть о своих ощущениях… И не могла. Прикосновение к крепкому мужскому телу не прошло бесследно.
Если бы Ред вполне серьезно предложил ей провести вместе ночь, а она была бы достаточно сумасшедшей, чтобы поддержать его, она наверняка перестала бы думать о Карле. В Реде было что-то, что могло заставить ее забыть обо всех других, даже очень важных, сторонах жизни. В темноте глаза Кэт широко распахнулись. Ее мысли все время возвращались к Реду, а не к бывшему жениху.
Она закрыла глаза и стала сознательно жалеть себя — ведь ее предали два близких человека. Казалось, что эти страдания предпочтительнее мучений, вызванных мыслями о Реде.
— Чай и тосты.
Кэтрин вздрогнула. Короткий стук в дверь не дал ей времени проснуться полностью. Ред склонился перед ней, удерживая поднос в одной руке. Под его оценивающим взглядом она сразу почувствовала, что ее волосы растрепаны, а на лицо страшно смотреть. Она подтянула ночную рубашку, соскользнувшую с плеч, и уселась на постели.
Ред поставил поднос на кровать.
— Я не добавлял в чай ничего такого, что могло бы вызвать галлюцинации, — сухо заверил он, когда она окинула еду подозрительным взглядом. Он поднял крышку одной из баночек: — Это брусничный джем, а не мышьяк.
Подняв охапку одежды, которую она бросила на стул в маленькой комнате, он переложил ее на пол, затем подвинул стул и уселся на него верхом, положив руки на деревянную спинку. С любопытством взглянул на девушку.
— Спасибо, — выдавила она. Его поведение было на удивление спокойным, словно он забыл их ночную стычку несколько часов назад.
— Попробуй теперь скажи, что я не внимателен? — произнес он с елейной улыбкой.
Кэтрин нахмурилась.
— Я бы обошлась без помощи посторонних.
Конечно, это было проявлением внимания с его стороны, если забыть о том, что Ред завлек ее сюда обманом. Чем меньше она будет обращать внимания на его поведение, тем будет для нее лучше, а что касается его мнения о роли ее отца в смерти его матери… Она вздохнула и отпила глоток чая. Ко всем проявлениям дружбы со стороны Реда нужно отнестись настороженно — они всегда будут только завуалированным способом отомстить ее семейству.
— Ты всегда такая сердитая по утрам? — спросил Ред с иронической ухмылкой. — Или это зависит от того, как ты провела ночь? Я рекомендую пробежку. Очень помогает.
Простое замечание, намек, что он тоже расстроен.
— Если бы не ты, я провела бы ночь в удобной постели в гостинице, — с укоризной буркнула она. Броситься в атаку ей было проще, чем просто поблагодарить его за завтрак. — Это ты виноват, что я не выспалась.
В глубине его глаз мелькнул злой огонек.
— Я ведь могу обвинить тебя в том же, — просто сказал он. Ред повел плечами и потер шею. — Моя кровать гораздо удобнее… Не забывай об этом.
Он совершенно невыносим, решила она, нехотя отводя глаза от его мускулистого торса, обтянутого белой трикотажной футболкой. Потом попыталась заговорить, но издала лишь хриплый вздох.
— Ты собираешься есть? После всех моих трудов! — напомнил ей он.
