Бетти не могла сопротивляться. Во всем виновата ночь, в отчаянии говорила она себе. Виновато это место. Лунный свет. Все вокруг исчезло, кроме этого мужчины, обнимающего ее, прижимающего к себе с такой бесконечной нежностью, что хрупкое существо, свернувшееся калачиком в руках Бетти и оказавшееся между ними, чувствовало себя еще уютнее, чем в сумке.
Голова Бетти приподнялась, глаза расширились в лунном свете, и Келл наклонился и поцеловал ее в губы.
Это был поцелуй такой сладости, какой Бетти не знала раньше. О какой даже не подозревала. Когда губы коснулись губ, желание молнией пронзило ее, зажигая плоть и заставляя почувствовать каждый дюйм своего тела — и каждый дюйм мужского тела рядом с ней. Босыми ногами она чувствовала доски веранды, когда поднялась на цыпочки, чтобы ответить на поцелуй, и казалось, что пол выгибается, подталкивая ее к Келлу. Она прижалась еще ближе — доски заставили ее.
А потом она забылась. Плоть ее полностью отдалась этому поцелую, но осторожная частичка души вопила, что она, Бетти Листер, по уши влюбилась в мужчину, которого даже не знает. В мужчину, который не хочет связывать себя навсегда. Который хочет только этого поцелуя.
Это не имело значения. Не могло иметь значения. Сейчас, в этот магический момент, имело значение лишь ощущение тела Келла, прижимающегося к ней, ощущение его рук и его запах — такой грубый, мужской, такой…
Она не знала. Не могла определить это чувство. Он такой… какой? Такой близкий ей? Смехотворная мысль, но… похоже на правду. Этот мужчина был частью ее. Именно это она ощущала еще в тот момент, когда выглянула из окна отеля и увидела его. Это было вечность назад — или лишь несколько коротких часов?
Неужели так? Неужели она познакомилась с Келлом Халламом лишь несколько часов назад? Такое чувство, что она знала его всегда.
Бетти приоткрыла губы, чтобы усилить поцелуй — усилить волшебное ощущение, — и часть ее радовалась, а часть предавалась щемящей грусти.
Раньше она даже не думала, что такое возможно. Что у нее могут быть такие чувства к мужчине…
Но ведь Келлу Халламу нельзя доверять. Бетти понимала это слишком хорошо. Нужно быть совсем глупой девушкой, чтобы влюбиться в него.
И она — именно такая девушка.
Все эти мысли проносились в ее голове, усиливая сладость поцелуя. Она знала, какая боль ждет ее позже. И боль пришла, когда Келл наконец оторвался от нее. Боль разрубила ее раскаленным мечом. Словно часть ее оказалась навсегда отрублена.
Было безумием позволять ему прикасаться к ней. Она ведь знала, какое мучение ее ждет.
Бетти не та девушка, в которую влюбляются мужчины. Не это ли повторяла она себе снова и снова? «Мужчины будут пытаться затащить тебя в постель, — не раз говорила ей тетя Хильда. — Но жениться на тебе… Никчемное дитя. Глупая девчонка. Найди себе полезное занятие, если сможешь, потому что ни на что другое ты не способна». И когда Лайл объявил, что женится на своей кузине, тетя Хильда была близка к истерике: «Должен быть другой способ получить эти деньги. Но жениться на ней!..» — «Другой такой дуры не найти…»
Этого достаточно. Достаточно прошлого. Сейчас есть только настоящее: Келл смотрит на Бетти в лунном свете, и глаза его задают единственный вопрос.
У нее нет будущего с этим человеком. Ничего, кроме головной боли, если она разрешит себе сблизиться с ним. И какая польза будет от этого Кати? Позволить Кати привязаться, а потом бросить ее?
Бетти всегда было грустно, когда она выпускала на волю дикое создание, — всегда были сожаления о потерянной любви. Однако сейчас… порвать нужно сейчас, пока не возникла душевная близость. Не так жестоко отрезать сразу. Не так жестоко, потому что позже она будет не в силах уйти. А она должна уйти.
— Именно поэтому не получится, — неуверенно прошептала она, мельком коснувшись руки Келла и мгновенно отстранившись. — Келл, мне достаточно взглянуть на тебя, и хочется прикоснуться. Зови это безумием, но это так. — Она глубоко вздохнула и немного успокоилась. — Наверное, ты назовешь это влечением или как-то еще. Думаю, ты знаешь, о чем я говорю. А я не хочу этого, Келл. Я не хочу… осложнений. Я свободна. То есть всегда была свободна. И это мне нравится. И если задержусь здесь, то… не смогу уйти. Мое сердце разорвется. Я не могу полюбить Кати, а потом оставить ее, когда ты решишь нанять другую работницу… или женишься и прогонишь меня. Я свободна, Келл. Ты похитил меня, и сейчас пришло время освободить. Ты обязан сделать это.
— Ты этого действительно хочешь?
— Конечно, — смогла проговорить она, хотя голос дрожал и сердце разрывалось. — Конечно, хочу. Я должна быть свободной.
— Бетти…
— Нет.
Он потянулся к ней, но она выставила вперед руки.
— Ты похитил меня, — снова заговорила она срывающимся голосом. — Увез меня против моей воли. Ты не вправе уговаривать меня работать на тебя. Если нужна няня для Кати, тогда поищи в другом месте. Ты не вправе соблазнять меня подобным образом. Не вправе.
И прежде, чем он ответил, она ушла в свою комнату и закрыла дверь.
Еще долго Бетти не могла уснуть, а когда забылась, сны ее были странными и беспокойными. В пять часов она снова покормила опоссума и уснула опять, но сны были еще хуже.
Поутру Кати проснулась раньше Бетти. Девочка лежала тихо, широко раскрыв глаза, и терпеливо дожидалась, когда Бетти зашевелится.
Наконец детское терпение лопнуло. Она осторожно поднесла руку и приподняла веки Бетти. Та проснулась мгновенно — и улыбнулась, когда поняла, что произошло.
— Привет, Кати. Я здесь как дома. — Она улыбнулась еще раз, и ночные тревоги отступили перед лицом предстоящих забот. — Даже не нужно самой открывать глаза.
И Кати захихикала. Это был краткий, но самый настоящий смешок, и сердце Бетти потянулось к девочке. Какой чудный звук!
Я могу изменить этого ребенка, говорила она себе. Могу…
А потом уйти по окончании контракта? Нет.
Все слишком сложно. Руки Бетти приласкали малышку, и на мгновение она сама почувствовала себя такой же заброшенной, какой чувствовала себя Кати, забытая в сиротском приюте на много месяцев.
— Давай одеваться, — уныло прошептала Бетти, заставляя себя улыбнуться еще раз. — Мы позавтракаем, и дядя Келл отвезет меня домой.
— Домой? — Детский голосок дрожал и срывался от многомесячного молчания. — А… а где ты живешь?
— Я живу на ферме в нескольких милях отсюда, Колокольчик, — проговорила Бетти. — Я просто приезжала проведать тебя и дядю Келла. Сегодня пора возвращаться.
— Возьми меня с собой.
— Не могу. — Бетти погладила детские волосы, И ее сердце сжалось. — Но мы еще увидимся. Я спрошу твоего дядю, можно ли мне приезжать, когда меня отпустят животные. А сегодня ты поедешь на мою ферму и увидишь всех моих зверей. Увидишь моих крошек, Кати, и полюбишь их. Там есть маленький коала, которого спасли после лесного пожара, большой папа-кенгуру, которого сбила машина, и маленькая ехидна…
