Ну конечно. С ее стороны было глупо забыть, что он — полновластный повелитель в своей маленькой империи. Для него расписания полетов не значат ничего. В этой империи самолеты взлетают по его желанию. А еще там нет места для Джанни...
— Извини, забыла. Так когда ты отправляешься?
— Прямо сейчас, — он наклонился к ней. — Я просто хотел увидеть тебя перед тем, как уеду. Хотел убедиться, что ты справишься с Элизабет.
— Да ладно, — рассмеялась Джанин и накрыла ладонью его руку, — справлюсь как-нибудь.
Он кивнул, потом нахмурился:
— И держись подальше от Прентисса.
Это была не просьба. Это был приказ. Что и вызвало у Джанин волну раздражения.
— Макс... — она вздохнула и убрала руку. И вздохнула еще раз, уже от удовольствия, когда он не позволил ей этого сделать. — Я сама разберусь, ладно? То, что происходит между мной и Джоном, не имеет к тебе никакого отношения.
— Мы оба в сделке, Джанин. И я не хочу, чтобы ты все испортила из-за детского желания отомстить.
— Детского? — Она рывком высвободила руку, удивившись про себя, почему еще несколько минут назад так сожалела об его отъезде. — Оно не детское. Если бы кто-нибудь поступил с великим Максом Страйвером так же, сомневаюсь, что обидчик ушел бы безнаказанным.
Он огляделся вокруг, чтобы удостовериться, что никто не обращает на них внимания. Когда Макс снова посмотрел на Джанин, в его глазах горел жесткий огонек.
— Как бы он ни поступил с тобой, все уже позади. Ты выжила. Оставь это прошлому.
Она покачала головой, осознавая, что он никогда ее не поймет. Раздражение боролось в ней с разочарованием. И разочарование победило.
— Ты предлагаешь все забыть? Прекрасный совет, Макс.
Его голос стал низким от сдерживаемого гнева.
— Ты делаешь из мухи слона.
Джанин скрестила руки и начала постукивать носком возмутительно дорогих босоножек по плитке, которой был вымощен внутренний двор.
— Ты прав.
— Мне кажется, — он прервал повисшее между ними молчание, — ты не совсем понимаешь одну вещь.
— Да? И какую же?
— Ты так хочешь бросить Джону в лицо обвинения, но забываешь, что уже победила. — Она непонимающе нахмурилась, и он торопливо продолжил, боясь, что она перебьет: — Он думает, что покинул тебя разоренной и истекающей кровью. Что раздавил тебя. Разбил твою жизнь. Но он ошибся.
— Он не ошибся, — возразила Джанин. Она вспомнила, как рыдала, поняв, что Джон сбежал из города со всеми ее деньгами.
Макс развернул к себе ее шезлонг и теперь говорил, глядя ей прямо в лицо.
— Ты выжила, — убедительно говорил Макс, — и ты нашла способ вернуть деньги. Когда ты уедешь домой, то сможешь вернуться к такой же жизни, какая была у тебя до появления Джона.
Логично. Очень логично. Она понимала это.
Но ей было все равно...
Она хотела увидеть лживые глаза Джона и бросить в них обвинения. Она хотела потребовать назад свои деньги, ибо только так сможет вернуть себе самоуважение. Но как объяснить это Максу? Он не поймет. Не сможет понять, каково это — чувствовать себя так, будто у тебя вырвали сердце и прошлись по нему грязными ногами.
Она не стала говорить ему ничего.
— Если ты встретишься с ним, то потеряешь все. Этим только докажешь, что ты дурочка, какой он тебя считает, — темный взгляд был настойчив. — Ты этого хочешь?
— Нет, — коротко ответила Джанин и отвернулась. — Я также не хочу, чтобы ты разговаривал со мной, как с ребенком.
— Ты не ребенок, Джанин, — он опустился на одно колено и подался к ней. Кончиками пальцев он осторожно повернул к себе ее лицо. — Ты умная и практичная. Не позволяй Джону снова разрушить твою жизнь. Не доставляй ему такого удовольствия.
— Ты тоже очень умен, — она попыталась не обращать внимания на чувственный жар, который распространялся от прикосновения его пальцев. — Не пытайся манипулировать мной. Ты изучал психологию в колледже или где-нибудь еще?
Он ухмыльнулся:
— Где-нибудь еще.
— Хорошо, — продолжила Джанин. — Не нужно беспокоиться обо мне. Я, буду этакой милой маленькой женушкой. Буду держаться подальше от Джона и постараюсь не затравить окончательно Элизабет.
— Я польщен твоим послушанием, — рассмеялся он.
— Но только не заставляй меня принимать твою точку зрения, Макс, — она открыто посмотрела ему в лицо. — Я не могу. И не хочу.
Он вздохнул и слегка нахмурился.
— Ты очень упрямая женщина. Я уже говорил тебе об этом?
— Пару раз.
Он кивнул, вставая. Затем наклонился и прикоснулся губами к ее губам. Несмотря на бурлящий внутри гнев, Джанин ответила на поцелуй. Она ничего не могла с собой поделать. Каждая клеточка ее тела реагировала на Макса, как сухой порох на огонь. Кровь быстрее побежала по жилам, сердце участило свои удары. Все в мире, кроме его губ, перестало существовать.
Наконец он оторвался от ее уст и улыбнулся.
— Я постараюсь не задерживаться.
Джанин наблюдала, как он уходит, и внезапно заметила, что некоторые женщины тоже смотрят ему вслед. А почему бы им и не смотреть? Они видели высокого красивого мужчину. И не представляли, каким деспотичным и невыносимым он может быть.
Они не знали, что этот мужчина совсем не разбирается в женщинах. Что он только раздает распоряжения. А еще они не знали, впрочем, как и сам Макс, что она не собирается выполнять эти распоряжения.
Джанин тщательно приготовилась к встрече. На ней были желтые брючки-капри, белая рубашка и коричневые босоножки. Она не выглядела как жена Макса Страйвера. Никаких бриллиантов. Никакого шелка. Джон увидит перед собой настоящую Джанин.
Выходя из стеклянных дверей отеля, она пыталась справиться со своими нервами. Но холодный комок в желудке не желал таять, а сердце стучало как сумасшедшее. Она видела Джона полчаса назад, на пляже. Если поспешить, то можно застать его там. При известной доле везения вокруг никого не будет.
Быстрыми легкими шагами Джанин двигалась сквозь темноту. Ее сердце билось все так же часто, но мозг работал четко. Она слишком долго ждала, чтобы упустить выпавший шанс. Джанин пересекла газон, спустилась по травяному откосу и очутилась на песке пляжа. Сняв босоножки и помахивая ими на ходу, она направилась к воде.
Он был здесь. Стоял лицом к океану и мечтательно глядел вдаль. Красавец мужчина, ожидающий на залитом звездным светом пляже свою возлюбленную.
Или, как в данном случае, разозленную бывшую возлюбленную.
— Джон.
Он развернулся и увидел ее. На какое-то мгновение на его лице появилось выражение холодной расчетливости. Но оно тут же исчезло, и он расплылся в отрепетированной на многих женщинах улыбке.
