— Нет. Просто я знаю, что ты хочешь меня провести.
— И это ты говоришь мне об обмане?! Ты?! Ничтожество!
Григ хмыкнул, уткнувшись в ее волосы.
— Дорогая, ты благоухаешь, как цветок. Почему бы тебе не расслабиться? Бери пример с меня. Больше я ничего не добиваюсь.
— А то я не догадалась! — съязвила она.
— Догадливая, — сказал он со смешком. Тем не менее он потихоньку делал свое дело, сводя ее с ума, заставляя вспоминать пережитое наслаждение, особенно как она молила «войти» в нее.
От унижения она перестала сопротивляться, и Григ ослабил хватку.
— Крошка?
— Не называй меня так, — сердито дернулась Бетти.
— Не делай из мухи слона, — сказал он с нежностью. — Я не хотел тебя обидеть. Пат заметил, что ты красивая, а я только подтвердил. Это все. Больше мы не сказали ни слова о тебе. Разве плохо, если мужчина хочет побыть подольше наедине с женщиной?
— Ты мог бы спросить меня.
— А ты бы ответила «нет». Я не хотел отпускать тебя сегодня, да и ты не хочешь уезжать, правда? Ты ведь и не думала о ранчо?
— Григ, все равно ничего больше не будет. Неужели ты не понимаешь?
— Нет, не понимаю. — Он помолчал. — Бетти, у тебя кто-то есть в Лос-Анджелесе?
Бетти заколебалась.
— Был.
Сердце у Грига неровно забилось.
— Был?
— С ним все кончено.
— Давно?
— Я… еще не сказала ему. Но приняла решение. Хотела поговорить после возвращения. — Она и думать забыла о Бобби. — Но у тебя тоже наверняка кто-то есть.
— Почему ты так решила?
— Разве нет? — усомнилась она.
— Нет.
Бетти облизнула внезапно пересохшие губы. А к кому же он ехал на свидание? Она боялась спрашивать, чтобы не показаться совсем глупой. Не уличать же его во лжи, это было бы ужасно, да и время она упустила.
— Дорогая, если я тебя отпущу, ты поговоришь со мной?
Григ хотел узнать побольше о парне из Лос-Анджелеса.
— Да.
Но ее представление об «отпущу» отличалось от его, потому что он всего-навсего передвинулся на край кровати и переложил ее к стенке. Теперь они лежали лицом к лицу.
— Это нечестно, — сказала она. — Ты ведешь себя нечестно.
Одна рука Грига обнимала ее за талию, другую он подложил ей под голову. Из-за их возни куда-то делось одеяло, которым он укрывался, и его обнаженное тело было таким красивым, что она боялась поглядеть на него лишний раз, поэтому уставилась на тускнеющую лампу, как будто важнее ее ничего не было.
— Я люблю тебя, — прошептал он, и Бетти удивленно заглянула в его глаза. — А ты любишь меня? Хоть немного?
— Как ты можешь говорить это? Откуда ты знаешь? Григ, мы провели вместе только два дня.
— И две ночи.
Он прижался лицом к ее шее.
— Я не знаю, откуда я знаю. У меня раньше такого не было.
— И у тебя действительно нет подружки?
Он засмеялся.
— И у меня действительно нет подружки. Кроме тебя. Ты будешь моей подружкой?
Она вздохнула и опять перевела взгляд на лампу.
— Только на одну ночь.
— Ну, что ты все о времени и о времени?
— Это нормально, Григ. Люди не влюбляются за два дня.
Такого не бывает! Бетти словно воочию увидела отца: «Папа, это Григ Томпсен. Мы встретились в Неваде, провели вместе два дня и полюбили друг друга».
Неважно, что он и все остальные скажут, но ей этого долго не простят.
Ладно. А что она сама думает об этом? Бетти взглянула на Грига. Она бы всю жизнь могла так лежать рядом с ним, чувствовать тепло тела, видеть восхищение и желание в его глазах… Да, воображение куда только не заведет!
Особенно если его воображение работает на полную катушку.
— Григ… мы не можем… — запротестовала она, когда он нежно погладил ее.
— Ты такая сладкая, — шепнул он, не обращая внимания на ее мольбу. — Мы будем вместе всю ночь, Бетти. Не прогоняй меня.
Ласковые губы прижались к ее уху, а рука скользнула вниз и легла ей на бедро.
Собственное тело предавало Бетти самым непостижимым образом. Если отказывать Григу — значит проявлять благоразумие, то отказывать себе самой — совсем другое дело. Ей еще не приходилось проверять себя таким образом, и Бетти стало жаль бедных женщин, чересчур восприимчивых к обаянию мужчин. Значит, вот так они зарабатывают дурную репутацию? Так становятся легкой добычей?
А если посмотреть на это с другой стороны, то что же делать женщине, встретившей наконец мужчину, который может перевернуть всю ее жизнь одним своим прикосновением? Можно ли считать такое физическое влечение любовью? И наконец, может ли секс стать прочной основой для супружества?
— Ты меня смущаешь, — шепнула она. — Ты начал смущать меня с самого начала.
— А ты меня, дорогая.
Бетти приподнялась на локте, чтобы заглянуть ему в лицо.
— Я тебя смущаю? — спросила она с очевидным недоверием. — И что же я сделала, чтобы нарушить твой покой?
— Ты пахнешь, как дикий цветок, смотришься, как секс-бомба, смеешься, как богиня, и так говоришь о женской независимости, что мне хочется начать кампанию в защиту прав женщин, — вполне искренне сказал Григ.
— Подобного бреда я еще не слышала. — Она лежала на спине и довольно улыбалась. Неужели она пахнет, как дикий цветок, и смеется, как богиня? Что же касается секса, то он бы, наверное, удивился, узнав, что она еще никогда не была такой раскованной.
Григ нашел, где расстегивается халат — волнующее открытие, — пробрался поглубже и принялся поглаживать ее обнаженный живот, внимая легким вздохам, вылетавшим у Бетти из груди.
— Мне нравится тебя трогать, — прошептал он.
Она засмеялась.
— Мне тоже нравится. Даже слишком.
Он ласково улыбнулся.
— Наконец-то мы пришли к взаимопониманию, дорогая.
Он поцеловал ее в губы, и прикосновение его губ доставило Бетти несказанную радость. Они живут в разных мирах, но по какой-то непонятной причине эти миры пересеклись на два дня и две ночи. Факт есть факт, и о нем нельзя забывать, ведь ее оружием защиты была только сильная воля, а Григ Томпсен очень хорошо умел убеждать.
Кроме того, она уже попыталась поделиться своими сомнениями и отстоять свои принципы. Вероятно, они ей еще понадобятся, когда оби скажут друг другу «прощай».
Что бы там Бетти ни думала, она не желала врать самой себе: этот парень лепит из нее такую женщину, какой она еще никогда не была. Он делает ее сексуальной и свободной, может быть, даже немного развратной. О да! Она чувствует себя развратницей — бесстыдной, похотливой, — особенно когда он делает то, что сейчас.
Опытной рукой Григ нашел самую чувствительную точку, и теперь был весь занят ею.
