— У тебя слишком живое воображение Черри.
На самом деле слова подруги больно задели Джилли. Через секунду Черри с воплем ужаса выхватила у нее из рук балахон.
— Боже, что это?! Это же нельзя носить! Где твой вкус, женщина?
— Это мне Анжела с Росарией купили и сказали, что я буду самой красивой мамочкой Италии.
— Только через мой труп! Вот, одень это, по крайней мере хоть что-то приличное. И, ради всех богов, не забывай мои слова. Ты чересчур доверяешь этим людям.
До них донеслись звуки музыки. Внизу начинались танцы. Войдя в гостиную, Джилли увидела, что ее муж танцует с Росарией. Из толпы вынырнул Карло Кавалли и обнял Черри и Джилли.
— Куда вы пропали? Я тебя потерял, дорогая.
— Я помогала хозяйке дома переодеться.
— И неплохо с этим справилась. Синьора дель Пьетро, ты настоящая красавица!
— Спасибо, Карло.
Джилли улыбалась, но на сердце было тяжело. Ее согрели слова Карло, и она знала, что выглядит прекрасно — ведь на ней было то самое платье, в котором они поженились. Однако Джанкарло танцевал с Росарией, и она обвилась вокруг него, словно ядовитый плющ вокруг стройного кипариса. Острая ревность терзала душу Джилли. Ее муж был неотразим. Стройный, красивый, удивительно легко и грациозно двигавшийся в танце, он привлекал к себе взгляды абсолютно всех присутствующих женщин.
Нельзя расстраиваться. Во-первых, это ей вредно, а во-вторых, Джанкарло ее любит. Любит! Они поженились, а это что-нибудь да значит.
Мерзкий змееныш — сомнение — ужалил ее в самое сердце. Она беременна, не потому ли он женился на ней?
В этот момент Джанкарло посмотрел на нее через весь зал. Его темные глаза вспыхнули восхищением, и на смуглом лице расцвела улыбка, мгновенно прогнавшая все дурные предчувствия и мысли. Он любит ее. Она зря волнуется.
Джанкарло был потрясен ее красотой. Джилли, его жена, его златовласая принцесса, чья бледная кожа светится в темноте, а синие глаза горят любовью и желанием только для него! Он принял правильное решение, женившись на ней. Джилли настоящая леди, а что до его жизни — не так уж она и изменилась после свадьбы. Единственное — и приятное — отличие заключалось в том, что теперь каждый вечер в постели его ждала красивая и любящая женщина. Жизнь удалась! Друзьям Джилли понравилась, вечер получился превосходный, и теперь Джанкарло мечтал только поскорее добраться до спальни вместе с Джилли. Бесконечный танец с Росарией закончился, и он уже хотел подойти к жене, но мать перехватила его по дороге. Джилли видела, как оживление сбегает с красивого лица мужа, и брови сдвигаются в грозную линию. Он подошел к ней и взял за руку.
— Вижу, ты переоделась. Чудесно выглядишь, но… неужели так трудно было надеть один из маминых подарков?
— Да, трудно, и давай не будем начинать сначала.
— Давай потанцуем? И улыбнись, а то люди подумают, что мы поругались.
— Да спасут небеса того, кто посмеет с тобой поругаться, Джанкарло!
Сарказм в ее голосе прозвучал слишком уж вызывающе, и она немедленно была наказана долгим и страстным поцелуем прямо в губы, на глазах у всех. Вырвалась и в смущении шепнула:
— Люди смотрят…
— А разве я не хозяин в своем доме? Не забывай об этом и ты. Я больше не желаю разбирать ссоры из-за тряпок. Это должно прекратиться, понятно?
Она даже споткнулась от злости и неожиданности и тут же услышала его ехидный голос:
— Росария права ты сегодня очень неуклюжа.
Значит, Черри говорила правду?!
— А ты самая настоящая свинья! Слепая и напыщенная!
Сапфировый и траурный взгляды скрестились, словно клинки, но он не хотел спорить.
— Я тебя прощаю, Джилли. Это гормоны буянят, не ты.
Она почти отшвырнула его руки, когда смолкла музыка, но сказать в ответ ничего не успела, потому что Анжела уже уводила сына к дверям, на ходу объясняя, что гости начинают разъезжаться.
Полчаса спустя Джилли распрощалась с усталой, но довольной приемом Анжелой и сбежала в свою, спальню, отказавшись выпить вместе со всеми на сон грядущий рюмочку ликера.
Здесь, в одиночестве, она дала наконец волю чувствам. Как же так, ведь она любит Джанкарло, а он слеп и глух к ее переживаниям, он даже позволяет смеяться над ней Росарии, да и сам смеется! Выходит, она не так уж хорошо его знала.
Джилли быстро разделась, приняла душ и расчесала волосы, а затем облачилась в ночную сорочку и отправилась в кровать. Джанкарло был уже в комнате и мрачно следил за ней.
— Не слишком ли поспешно ты убежала, Джилли? Трудно было посидеть с мамой?
— Я думала, ты меня заменишь, и вы всласть похохочете над моей неуклюжестью.
Он замер и перестал расстегивать рубашку.
— Что ты, черт возьми, имеешь в виду? Ты вообще какая-то странная сегодня.
— Может, все потому, что я не желаю носить то, что мне велят, или переодеваться, едва ты шевельнешь бровью?
— А может, тебе стоит поучиться простой вежливости по отношению к моей матери?
— А тебе — вежливости по отношению к твоей жене?! Например, когда твоя дорогая невестка выплеснула на меня бокал ликера, а потом объяснила тебе, что это я, неуклюжая слониха, на нее налетела, ты весело смеялся, не так ли?
— Я улыбнулся, потому что улыбались мои гости, это просто дань этикету, а что касается Росарии, то я знаю ее достаточно давно и она никогда не лжет.
— Меня ты знаешь значительно меньше, и значит, лгу я!
— Да, то есть нет. Просто женщины в твоем положении часто ведут себя не совсем…
— Если ты еще раз заикнешься о моем положении, я тебя стукну чем-нибудь!
— Держи себя в руках, Джилли. Такой темперамент может повредить ребенку.
— Ага, а Росария и ее штучки только способствуют моему прекрасному состоянию! Эта женщина спит в хозяйской спальне, хотя уже три года как овдовела! Может, она подыскивает себе нового мужа, из местных… хозяев? Или уже подыскала?
Темные глаза обожгли ее бешеным взглядом, и Джилли знала, что зашла слишком далеко. Она съежилась, всерьез опасаясь, что он ее ударит, но Джанкарло сдержался, хотя это стоило ему огромного напряжения.
— Тебе повезло, что ты носишь моего ребёнка, иначе я заставил бы тебя пожалеть об этих словах!
Она никогда не видела его таким рассерженным. В глазах Джанкарло застыла ярость, но голос был холоден, и Джилли могла только робко прошептать:
— Прости…
Он увидел страх в ее глазах и подумал, что убил бы на месте любого, кто осмелился сказать такое ему в лицо. Только не эту женщину. Он любил Джилли и желал ее.
— Кто, скажи, вбил тебе эти дурацкие мысли в голову?
— Никто… Ты же сам говоришь, что во всем виноваты гормоны… Анна рассказала, где живет Росария, когда показывала мне дом.
