— Но я решила не ехать с ним сразу, а сначала завершить свою работу. Однако разлука с ним показала, что я жаждала вовсе не таких отношений.
— Может, ты все-таки его не любила?
— Может быть.
Они молча посмотрели друг на друга.
Кэтрин доела несколько кукурузных зернышек, остававшихся на ее тарелке, и отложила вилку.
— Ужин был превосходен, спасибо. Раз ты готовил, я уберу.
Они оба встали.
— Нет-нет, ты отдохни, а в следующий раз я буду готовить, а ты — убирать.
— Вы так обычно с Фрэнком делали?
Она кивнула и вышла из-за стола.
Мытье посуды не заняло у Кэтрин много времени, так что она скоро вернулась к Бруку.
— Надеюсь, наша беседа не очень тебя опечалила, — сказал он.
— А я что, кажусь печальной?
— Да.
Странно, до чего же откровенны они были друг с другом! С Фрэнком, например, они всегда говорили недомолвками, и истинный смысл сказанного вечно приходилось выискивать в подтексте. Единственный человек, который был столь же откровенен с Кэтрин, давно умер. То была ее бабушка.
Брук поднялся и неожиданно взял ее за плечи.
— Я не хочу, чтобы ты грустила, Кэтрин.
— Да это пустяки. Просто в последние несколько дней на меня столько всего навалилось. — Она нервно улыбнулась.
Брук взял девушку за подбородок.
— Ну вот, теперь он немного лучше. А был таким распухшим. Видела бы ты, сколько на тебе было крови, когда я вытащил тебя из реки! Я тогда подумал, что ты умерла.
Он легонько коснулся ее щеки кончиком пальца, и девушка вздрогнула. Она чувствовала, какие токи исходят от Брука, и отлично понимала, чего ему стоит сдерживать себя.
— Ты расстроилась, когда я сказал, что ты нравишься мне?
Кэтрин покачала головой — в его глазах все так ясно читалось, и это одновременно и пугало, и притягивало ее.
— Ты такая красивая, Кэтрин.
Она замерла. Одна ее половина хотела слиться с ним в объятии, другая — была в ужасе от того, к чему это могло бы привести.
— Я смотрел на твои губы, когда ты спала. Мне очень хотелось их поцеловать. Но я подумал, что не могу этого сделать, потому что не знаю тебя. Но теперь я тебя знаю. И еще сильнее хочу поцеловать.
Похоже, Брук не замечал того, что она дрожит всем телом.
— О чем ты думаешь? Разве это хорошо? — срывающимся голосом спросила она.
Вместо ответа Брук прижал девушку к себе. Ему не пришлось прилагать никаких усилий. Очарованная им, она была не в силах ему сопротивляться.
Брук наклонил голову и нежно коснулся губами ее губ.
Кэтрин не оттолкнула его. Она дала ему целовать себя, восхищаясь, как, подобно паутине, оплетают ее лицо борода и усы Брука. Губы его были влажными и чувственными.
Кэтрин ощутила покалывание в груди. Теперь он уже жадно целовал ее, а язык его проникал все глубже и глубже. Его набухшее естество вернуло ее к реальности. Она не должна была поддаваться ему. Ни к чему, кроме как к беде, это не могло привести. Кэтрин собралась с силами и заставила себя высвободиться из его объятий.
— Нет, — пробормотала она, — Брук, мы не должны.
Несмотря на ее протесты, он начал покрывать поцелуями ее шею.
— Нет! — уже во весь голос закричала она.
Брук столь быстро освободил ее, что она чуть не упала.
— Что случилось?
— Я не хочу, чтобы ты целовал меня.
— Но почему?
Она метнулась к очагу.
— Оставь меня!
— Кэтрин, но что такого я сделал? Я просто хотел поцеловать тебя. Я думал, что ты тоже этого хочешь.
— Нет, не хочу!
— Но… я подумал.
— Ты ошибся, Брук! — Сердце у нее заколотилось, и она почувствовала себя так, как тогда, когда к ней приставал пьяный Джеффри Килман. — Просто не трогай меня!
В его глазах появились гневные искорки.
— Я делал только то, чего, как мне казалось, тебе хотелось.
— Извини, если ввела тебя в заблуждение. Я просто посочувствовала тебе, а ты принял это за что-то другое.
Брук отрицательно покачал головой.
— Нет, ты боишься чего-то.
— Да нет, я сама виновата. Не пытайся больше меня целовать.
— Ладно, я иду спать. — Он зашагал по направлению к нише, где была его постель.
— Брук, — позвала Кэтрин.
— Что? — остановился он.
— Извини, это я виновата.
— Почему ты не сказала, что я тебе не нравлюсь? Все было бы гораздо проще.
— Но это неправда. Ты очень нравишься мне. Только не в том смысле.
Не сказав больше ни слова, Брук скрылся под сводами своей спальни.
После ухода Брука Кэтрин некоторое время стояла возле потрескивающего костра. Она пребывала в полной растерянности от случившегося и не исключала возможности того, что, когда он в следующий раз захочет овладеть ею, все закончится иначе. Ведь он напомнил ей, что здесь они находились в ЕГО мире, мире, где он был полновластным хозяином.
Что бы ни случилось, все равно со временем им суждено стать любовниками, это представлялось Кэтрин неизбежным. Если, конечно, она не убежит отсюда до того, как это произойдет.
Ей придется отойти подальше от пещеры, чтобы не выдать Брука. А если вертолет не прилетит, ей надо будет просто-напросто спуститься с гор. Другого выхода у нее нет.
Безусловно, он попытается помешать ей, так что выйти придется рано, на самом рассвете. С этими мыслями Кэтрин легла спать.
Сон ее был беспокойным, время от времени она просыпалась, чтобы удостовериться в том, что не проспала.
Решив, что пора выступать, она встала и подошла к окну. Снег, похоже, перестал сыпать из поднебесья.
Когда она оделась и приготовилась к уходу, на небе уже появились первые предвестники рассвета. Отбросив последние сомнения в правильности своего поступка, она вышла из пещеры и пошла вдоль хребта. Луг, по которому она расхаживала не так давно, пытаясь привлечь внимание Брука, был где-то ниже. Что же, она пойдет по направлению к нему, и если ей повезет, то сумеет уйти достаточно далеко.
Мороз крепчал, холодный ветер лишал ее даже того немногого тепла, что давала немудреная меховая одежда. Подошвы самодельных башмаков были скользкими и мешали устойчивому сцеплению с поверхностью голых скал. Несколько раз она падала и однажды сильно ударилась бедром.
В конце концов, Кэтрин совершенно выбилась из сил, но вспомнила любимое бабушкино выражение: «Никогда не сдавайся». Она продолжала движение вперед уже практически на четвереньках, беспрестанно повторяя про себя: не сдавайся, не сдавайся.
В конце концов, девушка провалилась по пояс в сугроб. Все было кончено. Теперь оставалось или преодолеть снежную завесу, или устремиться прямо на небеса.
