— Мэтт? — прошептал я.
В его изумрудных глазах светилась растерянность и удивление. И еще что-то.
— Думаю, мне просто хочется к тебе прикасаться. — Его рука перекочевала ко мне на бедро. — Мне нравится к тебе прикасаться. — Ладонь прошлась по моему плечу. Его губы находились в сантиметре от моих. По телу будто пробежал электрический разряд, нервы натянулись. — Это нормально, что я к тебе прикасаюсь?
Я сдался, расслабляясь, чувствуя его высокую крепкую фигуру.
— Да. — Мне нравились прикосновения его рук.
Его пальцы скользнули в мои волосы. Сначала я почувствовал лишь слабое подергивание, но вдруг он схватил мою шевелюру в кулак, рванул голову назад и прижался ртом к шее. Мягкие губы и колючая щетина прочертили дорожку от подбородка к уху. Мое сердце грозило вот-вот выскочить из груди, а член вырваться из ширинки.
— Я просто хочу потрогать тебя еще чуть-чуть, — жарко прошептал он, прихватив зубами мочку.
Если бы я мог говорить, то сказал бы, чтобы он ни в коем случае не останавливался. А вдруг, стоит мне раскрыть рот или просто пошевелиться, магия развеется? Но я решился положить руку на его плоский живот. Мэтт буквально навалился на меня, сомкнув крепкие объятья и прижавшись колючей щекой. Его язык коснулся моего уха.
Я задрал его рубашку, провел ладонью по спине, ощущая, как подрагивают твердые мышцы. От его стона в паху заломило.
Удивительно, но ему удалось прижаться еще сильнее — разве такое возможно? Одна рука блуждала вдоль моего позвоночника, другая по-прежнему сжимала волосы. Он действительно целовал меня, слегка покусывая и лаская место, где бился пульс. Когда Мэтт притиснулся ко мне бедрами, я ощутил его эрекцию и застонал. Ему это, похоже, понравилось, поцелуй стал требовательным, почти болезненным, но я не хотел, чтобы он прекращался.
С третьей или четвертой попытки мне удалось прошептать:
— Пошли в спальню.
Будь проклят мой длинный язык. Мэтт окаменел. Я все еще чувствовал его губы на своей шее, а руки в волосах.
— Мэтт?
Он мгновенно отпрянул. Не успел я глазом моргнуть, как он оказался на другом конце кухни. У меня словно половину тела отрезали. Перед глазами поплыло.
— Мэтт?
Он бухнулся на барный табурет и обхватил голову руками:
— Господи, что случилось? Что, черт побери, только что произошло? — Он то ли смеялся, то ли рыдал. — Что со мной происходит? Я с ума схожу. — Я шагнул к нему, протянув руки. — Не трогай меня! — Он почти рычал.
Было так больно, словно он меня ударил.
— Мэтт, все нормально.
— Нет, определенно не нормально. Боже, это не хорошо. Я хотел… Как я мог хотеть тебя? Как?
— Мэтт, я тоже тебя хочу. Уже давно. В том нет ничего плохого.
Он лишь покачал головой.
— Мэтт, я помню, что ты мне говорил. Но давай начистоту. Тебя не впервые тянет к парню.
Повисла тишина, и я всерьез начал думать, что совершил оплошность. Но потом он чуть слышно ответил:
— Ты прав. Меня и раньше привлекали мужчины. Но очень редко и не так, как сейчас. — Он тяжело, судорожно вздохнул. — Обычно это была лишь физическая реакция, которую я мог пресечь. Просто твердил себе, что это неправильно, и помогало. — Боль и смятение в его взгляде разбивали мне сердце. — Но между нами происходит нечто большее, что я не в силах игнорировать.
Как одни и те же слова могут и причинить боль и сделать счастливым?
— Мэтт, зачем же игнорировать?
— Я в растерянности, Джаред. Даже сейчас мне хочется к тебе прикасаться. Понятия не имею, что с этим делать.
Я подошел к нему. Даже настороженность в его взоре меня не остановила. Я устроился между его колен, обхватил лицо и посмотрел в глаза.
— Я знаю, что, Мэтт. Пошли в спальню, и я покажу тебе, что можно с этим сделать. — Наклонился, едва касаясь, поцеловал в губы. — Пожалуйста, Мэтт, доверься мне, не надо игнорировать.
На его глаза навернулись слезы:
— Но это неправильно.
— Я не верю. Почему же неправильно? — Он закрыл глаза. Я опять поцеловал уголок его рта и услышал, как он задержал дыхание. — Почему? Разве с тобой что-то не так? — Слизнул влагу с его щеки. — Я не чувствую, что со мной что-то неправильно. Мне с тобой так хорошо. — Отстранившись, я дождался, когда он на меня посмотрит. — Я люблю тебя, Мэтт. Как любовь может быть неправильной?
Едва я произнес эти слова, дверь захлопнулась. Он взял меня за запястья, отвел мои руки от себя, покачивая головой. Встал, оттолкнул, принуждая отступить.
— Мне лучше уйти.
— Мэтт, пожалуйста, не надо, не уходи.
Но он даже не оглянулся.
Я сидел в магазине, созерцая трещину в столе. Сказать по правде, я пялился на нее уже битый час. Заходили несколько покупателей, но я оправил Ринго их обслужить, а сам старательно прикрывал ладонью засос на шее. Не хватало, чтобы по городку покатились сплетни. Я и без того пребывал в тягостном унынии.
Лиззи вошла через служебную дверь и рассмеялась, глядя на меня:
— Боже, ты только глянь на свою шею. Похоже, кто-то вчера от души повеселился.
Но увидев мои глаза, она, вероятно, заметила в них боль:
— Что случилось? — Лиззи уселась на соседний стул.
— Не хочу об этом говорить.
— Джаред, я вчера весь вечер за вами наблюдала, он так на тебя смотрел, так прикасался…
— Давай не будем это обсуждать.
— Вы поссорились?
— Не совсем.
— Расстались?
— Лиззи, чтобы расстаться, надо хоть какое-то время пробыть вместе.
— Тогда что?
Мне пришлось все рассказать. А сочувствие в ее голубых глазах окончательно доконало.
Она обняла меня, несмотря на свой круглый живот:
— Думаю, все наладится. Он так же без ума от тебя, как и ты от него. Просто дай ему время.
Но я ей не поверил.
Я названивал Мэтту две недели, а когда он не отвечал, оставлял сообщения.
Первый раз, на третий день после дня рождения, я пытался говорить спокойно: «Мэтт, все в порядке. Мы оба немного перебрали». Я не думал, что с произошедшим можно хоть что-то сделать, но готов был предоставить ему причину для оправдания, если это поможет. «Это не важно. Перезвони мне».
Еще через три дня я почувствовал себя потерянным. «Мэтт, не нужно меня избегать. Ничего не случилось. Давай обо всем забудем. Увидимся в воскресенье, ладно»?
Когда он не пришел в воскресенье, чтобы посмотреть матч, я позвонил снова. Я тщательно обдумывал, что скажу после звукового сигнала — что-нибудь о том, как его «Шефы» проиграли моим «Мустангам», но слова застряли в горле. Я только и смог пробормотать: «Мэтт, я скучаю по тебе».
