Она оправила футболку и сложила руки на груди:
– Ты будешь думать, что это привлекательно, и когда дитя выберется наружу?
– Еще бы! – Его ребенок в ее утробе делал эту женщину самой прекрасной женщиной в Техасе.
Она улыбнулась, показывая ямочки, и он понял, что вполне может поцеловать ее.
Отведать ее на вкус.
Утолить свой аппетит.
Бобби отступил на шаг.
– Вернемся к работе, Джулианн.
– Да. – Она чуть покраснела.
Они снова начали разбирать ее вещи, и Бобби не переставая думал о ямочках на щеках Джулианн и о том, что, может быть, когда-нибудь у него появится шанс поцеловать их снова.
Первые две недели в Техасе прошли для Джулианн почти незаметно. Добрую часть времени она проводила в Интернете, проверяя сайты западного оборудования, информационные каталоги и бизнес-журналы.
Вот и сейчас, в конце дня, она сидела перед компьютером со стаканом молока в руке и проглядывала информацию о выставках торговой индустрии, которые дважды в год устраиваются в Денвере.
Дожидаясь, пока ее принтер распечатает цветные копии, она отпила молока и оглянулась по сторонам. Она переделала кабинет под очень удобный офис. Это было единственное помещение, в котором она сделала небольшие изменения, украсила безделушками, привезенными из Пенсильвании.
Джулианн постоянно напоминала себе, что теперь ее дом в Техасе, и все-таки никак не могла к этому привыкнуть. Она не смогла заставить себя не думать, как Бобби и его жена жили в этом доме, готовили вместе на кухне, смотрели телевизор, занимались любовью в спальне...
Принтер закончил свою работу, и в это время задребезжал дверной звонок.
Джулианн пошла открывать дверь. Пришел Бобби с огромными свертками в руках.
Она улыбнулась:
– Опять артишоки?
Он кивнул и ухмыльнулся:
– Мороженая пицца и конфеты.
– Тогда втаскивай. – Она нетерпеливо открыла пакет с шоколадом.
Бобби вошел в хижину и начал по-хозяйски разгружать сумки.
Джулианн развернула обертку и съела конфету. Она даже застонала от удовольствия, и он с удивлением посмотрел на нее.
– Ты понятия не имеешь, как это здорово. – Она снова застонала.
Бобби протянул руку и погладил ее по волосам. Джулианн чуть не подавилась – ей немедленно захотелось испытать кое-что другое. Хотя бы просто коснуться его или поцеловать. Всего один разочек.
– Хочешь пройтись? – спросил он, убирая руку. – Ты целыми днями сидишь взаперти.
– Хорошо. Только мне нужно надеть ботинки. – И еще ей нужно прочистить мозги, направить мысли в другое русло.
Через десять минут они с Бобби неторопливо брели по пыльной тропинке, и она жадно вдыхала свежий, чистый воздух.
Он повернулся к ней:
– Хочешь в пятницу попутешествовать по магазинам? Может, подберем для малыша какую-нибудь мебель? Или появятся какие-нибудь идеи насчет няни?
Она представила, как они проведут время в городе, выбирая цвет и рисунок обоев для детской.
– Это я люблю.
– Замечательно. – Он перестал собирать цветы лаванды и воткнул один из них ей в волосы. – Лаванда очень идет твоей макушке, – пояснил он.
Интересно, знает ли Бобби, что он романтик? Как легко ему удается тронуть ее сердце!
Она хотела взять его за руку, но не было уверенности, что это будет правильно. Друзья обычно не держатся за руки. Как и бывшие любовники.
– Это одна из моих любимых тропинок, – сказал Бобби.
– Она очень приятная, – согласилась Джулианн.
Они миновали заросли деревьев, и Джулианн поймала себя на том, что уже приспособилась к его хромающей походке, которая, как она только что заметила, при его крупном шаге почти не бросалась в глаза.
– Тебе не кажутся знакомыми эти места? – спросил он.
Нет. Зато казалось, что все, касающееся его, сразу становилось ей знакомым: как он щурится на солнце, как сдвигает на затылок шляпу или улыбается, когда она меньше всего этого ожидает.
Она собралась с мыслями и попыталась быть повнимательнее:
– Нет. А что такое?
– Мы почти вышли на главную дорогу, которая ведет к коттеджу. – Они поднялись на невысокий склон, на котором резвились кролики. – Видишь?
Они стояли на обочине дороги, и Джулианн попробовала определить их местонахождение.
– Вот в ту сторону к коттеджу? – спросила она, махнув рукой наугад.
– Не-а. – Он развернул ее в другую сторону. – К коттеджу – вон туда.
Их нагнал грузовик и остановился у края дороги. Водитель вылез из машины.
– Бобби, – вскричал мужчина, – рад, что ты мне попался. – Он повернулся и посмотрел на Джулианн. – Показываешь гостье окрестности?
– Нет, это Джулианн Маккензи, она будет управлять новым бутиком в коттедже. Джулианн, это Ллойд Карлтон, он работает на ранчо.
Водитель приподнял шляпу, и она кивнула. Интересно, Бобби таким же образом собирается представлять ее всем остальным служащим ранчо?
Ллойд опять повернулся к Бобби:
– А где Шэрон? Я что-то давно ее не видел.
У Бобби резко изменилось выражение лица, он как будто сразу постарел.
– Шэрон не... ты не помнишь, Ллойд, она...
Старый ковбой махнул рукой:
– Впрочем, это не так уж важно, просто я только что набрал ящик сосновых шишек. Ты скажи ей, чтобы она, когда сможет, подскочила к моему трейлеру. Пусть заберет. – Он опять приподнял шляпу: – Мэм.
Джулианн смотрела, как он уходил, а Бобби стоял рядом с ней, словно увидел привидение, явившееся из заброшенной могилы.
Пока грузовик не исчез за поворотом, он не сказал ни слова, только засунул трясущиеся руки в карманы.
– Что это было, Бобби?
Он отвел глаза:
– Ллойд иногда путает прошлое с настоящим.
«Боже милостивый», – подумала она.
– Шэрон – это твоя жена?
– Да. – Он шумно выдохнул. – Ллойд прежде никогда не упоминал о ней...
– Мне очень жаль, Бобби.
– Ничего... Просто это... – Он снова глубоко вздохнул. – Шэрон использовала шишки в качестве украшений на праздники. Ллойд и теперь еще собирает их для нее и наполняет ими ящики.
Джулианн ждала, что Бобби скажет что-нибудь еще, но он не добавил ни слова, он словно потерял дар речи, стал тихим и мрачным.
– Ты, должно быть, очень любил свою жену.
Бобби нахмурился:
– Конечно, я любил ее. Предполагается, что мужчина любит свою жену. Предполагается...
«Что предполагается?» – удивилась она, потрясенная мукой в его глазах.
Какое-то время они стояли молча, как во время прощания с усопшим или во время тихой молитвы.
– Все к лучшему, – вдруг выпалил он. – Ты увидела Ллойда и теперь поймешь и не испугаешься, если он, мало ли, понесет околесицу.
