Прислушиваясь к разговорам и следя за соседями по столу, она чувствовала себя самозванкой. Пока Карли разрезала Люку индейку, кто-то расспрашивал малыша про его цыплят. Дэниел протянул Рассу масло и начал обсуждать с ним последствия наводнения, а Брик, Этан и Натан принялись вспоминать о туристском походе, в котором они побывали летом. Казалось, только Эрин еще не до конца освоилась здесь, но Гарт обнял жену, что-то шепнул ей на ухо, и она широко заулыбалась.
Сара отвернулась и уставилась в тарелку с едой.
— Как поживает песик? — поинтересовался Трой.
Девушка вздрогнула от неожиданности и улыбнулась.
— Он мокрый, шумный и совершенно очаровательный!
— Странное сочетание, — почесал в затылке собеседник.
Эти простые слова помогли Саре немного успокоиться. Джарод спросил, как ей нравится Бьюла-Каунти, и вскоре они углубились в воспоминания о Чаттануге, где Джарод жил во время учебы в колледже.
— Но выговор у вас не южный, — заметил Джарод. — Не похоже, что вы родом из Чаттануги.
Она почувствовала легкое беспокойство.
— Мой покойный муж жил там.
— Ах да, верно, — вспомнил Джарод. — А где живут ваши родители?
В эту минуту, как нарочно, за столом наступила тишина, нарушавшаяся лишь стуком серебряных вилок по фарфоровым тарелкам.
Сара откашлялась и оглянулась по сторонам. Кое-кто действительно ждал ее ответа. Она почувствовала себя ужасно неловко.
— Вообще-то в Миннесоте, — пробормотала девушка и тихо добавила:
— Только они уже умерли.
У Джарода дрогнул голос.
— Кажется, я задел больное место. Извините. Похоже, у нас с вами есть кое-что общее, — сказал он, намекая на то, что Пендлтонов-старших тоже не было на свете.
Сара метнула взгляд на Дэниела. Выражение его лица было непроницаемым и никак не успокоило Сарину тревогу.
— Да, кое-что есть, — кивнула она, чтобы приободрить Джарода. На самом деле ее объединяло с Пендлтонами только одно: все они были людьми. Реплика Джарода лишь подчеркнула эту нехитрую истину, И тут до Сары дошло, почему ей так неуютно здесь. То, что она им не родня, полбеды. Беда же в том, что среди этих милых, любящих друг друга людей она ощущала себя обманщицей.
Еще одна попытка, подумала Сара, помешивая шипевшие в сковородке кусочки мяса. Она надела все тот же розовый свитер и белоснежные слаксы, что и в прошлый раз. Звонок прозвенел в пять часов пятьдесят пять минут. За дверью чулана залаял Пави, но Сара не обратила на него внимания. Не собирается она отвлекаться от обеда и то и дело подтирать за ним лужи!
Она открыла дверь и тут же ощутила, как напряжен Дэниел. Он был одет в строгий темный костюм и держал в руке букет фиалок.
— Это годится?
У нее сжалось сердце. Отогнав от себя воспоминания о красной розе, Сара улыбнулась и приняла подарок. Дэниелу было неловко, и следовало его приободрить. Что-что, а это она умела. Наконец-то она поняла, как следует вести себя с Дэниелом Пендлтоном.
— Фиалки восхитительные. — Она взяла Дэниела за руку и повела его в комнату. — А ты такой нарядный!
— Даже слишком, — проворчал он, жалея, что не надел что-нибудь попроще.
— Мне нравится твой галстук.
— Хочешь, подарю? — Он ослабил узел и пошел за Сарой на кухню, пожирая взглядом бедра девушки. Руки чесались от желания прикоснуться к ним.
Сара засмеялась.
— Расслабься. Сними пиджак и туфли. Это всего лишь обед «после дождичка в четверг» с Сарой Кингстон!
Но Дэниел не мог расслабиться. Он сгорал от возбуждения, ожидания, нетерпения и сходил с ума.
— Нет, это начало связи со знойной женщиной, — покачал он головой.
Сара остановилась как вкопанная и прижала к груди цветы, так и не успев поставить их в вазу. Он что, хочет оскорбить ее? Затем на губах девушки появилась насмешливая улыбка.
— Посмотрим, — неопределенно заметила она. — Пива или вина?
— Пива, — ответил задетый за живое Дэниел. — Что значит «посмотрим»?
Сара открыла банку и протянула ему.
— Только то, что я сказала. Посмотрим. Торопиться некуда. Сначала ты выпьешь пива, потом мы пообедаем, и тебе придется сказать, что все было очень вкусно. Потом будет десерт и…
Ему вспомнился старый анекдот: «Дайте передохнуть, леди». Дэниел знал, что ему предстоит нечто вроде скачки на необъезженной лошади, но сейчас перед ним стояла еще более сложная задача: укротить самого себя. Всеми фибрами своего тела он стремился к этой женщине. Еда его не волновала.
Сара вздохнула, подошла ближе, и к эрогенным зонам Дэниела тут же прихлынула кровь. Девушка покачала головой и сняла с него галстук.
— Тебе действительно нужно расслабиться. Посиди, а я расскажу тебе о том, что купила в магазине.
— Сара…
— Делай что велят. — Она показала на стул и слегка подтолкнула Дэниела. Пендлтон не двинулся с места, и Сара строго посмотрела на него. Он неохотно сел, но держался так, словно аршин проглотил.
Сара сняла с него пиджак.
— Сегодня я ходила в новую секцию. Она только что открылась. Там торгуют косметикой. — Она принялась разминать ему плечи, и прикосновение ее пальцев к тугим мускулам придало пустой беседе новый смысл. — Так хорошо? — спросила она.
Он блаженно застонал.
Сара засмеялась, и этот грудной смех заставил Дэниела вспомнить, что есть и другие части тела, которые тоже нуждаются в массаже.
— Не думаю, что ты часто заходишь в эту секцию, — продолжила она.
— В последнее время нет, — сухо согласился Дэниел.
— Косметические компании — мастера морочить женщинам голову. Они соблазняют нас кучей обещаний. Например, моя новая губная помада…
Она массировала Дэниелу затылок до тех пор, пока у того не напряглись все нервные окончания. Как ни странно, новая губная помада заинтересовала его.
— Так что ты говорила про помаду?
— Она называется…
Пендлтон уловил ее замешательство и обернулся.
— Как?
Сара расстегнула верхнюю пуговицу рубашки Дэниела и уставилась на его мощную шею. Ее глаза заволоклись дымкой.
— «Искушение». Компания уверяет, что эта помада исключительно устойчива. Она не оставляет следов ни на стакане, ни на ложке. — Она подняла на Дэниела страстный, вызывающий взгляд и добавила:
— И сцеловать ее тоже нельзя.
Сара приложила палец к его нижней губе, и Дэниел почувствовал, что у него пересохло во рту. Запах ее тела сводил его с ума. Треугольный вырез свитера доходил до ложбинки между ее грудями. То место, к которому ему хотелось прижаться губами, прикрывало свисавшее с шеи длинное жемчужное ожерелье. Стук. Стук. Стук. Еще один удар сердца, и он бросит считать. Дэниел откашлялся.
