Я остановился в том же отеле, видел, как мой рыжий котенок завтракает пышными вафлями с шоколадом и большой чашкой кофе с пенкой. Так бы и съел ее, и я не про выпечку. Надеюсь, скоро появится такая возможность.
Я подготовил для нас поездку в пустыню и оплатил такую же еще пяти счастливчикам — бонус от отеля, ага. Денег мне не жалко, главное, с Русалочкой поговорить.
Про конспирацию не забыл. Она у меня на высшем уровне: целых две минуты продержался!
— Ты?! — возмущенно воскликнула Ксюша. Я бросил на нее взгляд и продолжил вести багги как ни в чем не бывало, а под платком улыбка: Русалка злилась, возмущалась, даже драться за свою свободу готова. Яркие голубые глаза пылали и в них не было слез. Ксюша могла ненавидеть меня, но от ненависти до любви расстояние в шаг, а вот апатия и равнодушие — плохой признак.
— Останови машину и выпусти меня немедленно!
— Ксюш, ну как я тебя выпущу? Пустыня вокруг.
Она осмотрелась, потрясенно и с благоговением. Да, за пять минут мы из цивилизации попали в желто-красный мир бескрайних песков. Бледно-голубое небо, сухой ветер и рыжая красавица — большего мне не нужно.
— Зачем ты обманул меня?
— Я не обманывал, — уверенно качнул головой. Это целиком и полностью моя вина, что она, моя Русалочка, услышала про «женитьбу». Нужно было переехать и никому, кроме людей по-настоящему близких, адрес не говорить. Я так и сделаю! Мы сделаем. Надеюсь, Ксюша захочет поехать со мной в новый дом.
— То есть я здесь не обманным путем оказалась?
— Ах ты об этом! — я стянул тряпку с головы. Жарко. — Ксюш, я к тебе приехал. Я искал тебя, рассказать хотел…
— Что? — задрала подбородок очень дерзко и вызывающе. — Что, Костя? Что я все не так поняла. Это не то, что я подумала. Мама напутала, а эту невесту ты в первый раз увидел? М?
— Ксюша, выслушаешь меня? Я расскажу, а ты уж решишь: казнить меня или миловать.
Она отвернулась: рыжий хвост трепал ветер, открывая тонкую шею. Я несмело коснулся пальцами нежной кожи: у Ксюши она была светлой с очаровательной россыпью веснушек. Хотел бы губами собрать ее золотую сладость, но вряд ли мне позволят. Во рту резко пересохло: а если не захочет быть со мной? Поймет и поверит, но решит, что я слишком проблемный. Что полно адекватных мужиков без загонов, кобелиного прошлого и ненормальной семейки. Как тогда, а? Я ведь люблю Русалочку свою рыжую. Мать своим приездом дала хорошего морального пинка: если раньше я думал, что мне в принципе не нужно жениться, то, глядя на маму и Алину, понял, что мне без надобности именно какая-то абстрактная женщина. Мне женой захотелось назвать конкретную девушку. С которой весело, страстно, очень сложно, но от этого так легко на душе. С которой сердце замирает или дубасит о ребра. Которая пахнет моим домом. Она все еще пахнет им… Ветер донес аромат медовой истомы и диких ягод. Значит, моя.
— Русалочка, — тихо позвал, и она повернулась. Молча смотрела, пытливым взглядом на лице что-то искала. Возможно, следы лжи и притворства. Но их не было, потому что я старался не лгать людям и себе. А ее никогда не обману. — Первое, о чем должен предупредить: у наших детей, скорее всего, не будет бабушки и дедушки с моей стороны, — начал в привычной шутливой форме. Хотя для смеха была только интонация, остальное — чистая правда.
— Каких детей, Потрясов? Я слушаю тебя только из уважения к пятичасовому перелету, — говорила с сарказмом, но уже чуть менее едко, чем три минуты назад.
Мне было сложно сдерживаться, поэтому снова коснулся ее: на этот раз палец к губам приложил. Сейчас не хотелось спорить и препираться, меня распирало желание быть рядом, трогать ее волосы, целовать и обнимать. Это совсем не про секс. Это близость человека, который стал тебе очень дорог. Это и есть любовь.
— Ксюш, я не хочу винить во всем родителей, типа все из детства, но мои… — я задумался, подбирая цензурное определение. — Мои мама и папа реально ниже низкого.
Я смотрел на Ксюшу, прямо в глаза, поэтому заметил легкую перемену, стеклянную рябь беспокойства. Женщина. Она ведь мать, если не сейчас, то в будущем. Но меня не нужно жалеть. Это не моя цель.
— Нет, Ксюш, меня не били и прочие «радости». Мне всего хватало, но я был не особо нужен. Но даже не в этом суть. Родительский пример отшептал меня от брака, а серьезные отношения обычно к этому вели. Вот я и скакал всю жизнь козликом по девчонкам. Да и не цеплял никто, если честно, — пожал плечами. — И меня это устраивало. Ты мне понравилась и на корпоративе подкатил не для того, чтобы галочку напротив твоего имени поставить. Но репутация сыграла против меня, как и сейчас. Но если тогда я слабовольно отступил, то сейчас нет.
Я был уверен в каждом слове, и Ксюша чувствовала это, поэтому чуть смягчилась.
— Мама решила найти тебе подходящую невесту, раз сам не можешь?
— О нет! Я последний человек, о ком она думала, — горько рассмеялся. — Этот брак нужен ей, а меня она пытается соблазнить…
— Царицами? — иронично вставила Ксюша.
— Не-а, деньгами.
Русалка тонкую бровь удивленно изогнула. Да, я далеко не бедствовал, чтобы на бабки вестись. Меня легче сиськами соблазнить. Крепкой троечкой со светло-розовой ареолой и крохотными веснушками.
— Мы с родителями общаемся мало, редко и без удовольствия. Отец уехал с молодой женой куда-то на Карибы, ему не до меня. А мать привыкла считать меня конченным бабником, который не прочь поиметь денег, а невеста… — я снова задумался. — Ну, ей тоже не до меня.
— Она привлекательная, — сухо проговорила Ксюша. — Ты тоже. Вряд ли дело кончилось бы равнодушием.
— Эх, Русалка, — я рискнул и перетянул ее к себе, на колени усадил. — Во-первых, я тебя люблю.
Она, поначалу сопротивлявшаяся натиску, притихла. Да, я люблю и могу кричать об этом.
— Во-вторых, Алинке больше ты понравилась, чем я.
— О! — Ксюша смешно округлила губы.
— Да-да. Именно так.
— Костя, — она очень нежно, но неуверенно погладила мое лицо, — а что с нами будет? Я не знаю, смогу ли стойко отшивать твоих бывших. Твою маму, которая снова что-то там придумает. Шутки друзей о том, какой ты бабник. Это только кажется глупыми мелочами, но это больно бьет по доверию. Я люблю тебя, — Ксюша прижалась к моим губам в невероятно терпком поцелуе, с привкусом жесткой реальности и горьких сомнений, — но я боюсь, что это чувство покроется пятнами из обид и упреков. Моих обид и упреков.
— Давай поженимся, — я снова пробовал шутить.
— Потрясов… — громко цокнула, но улыбнулась.
— Давай жить вместе? — теперь был серьезен. — Не у меня или у тебя, а у нас, в новом доме. Я ни с кем никогда не жил, но хочу попробовать с тобой. Если ты захочешь, можешь возвращаться в свою квартиру, когда сильно бесить буду, а через год, скажешь мне, готова ли стать моей навсегда.
— Почему через год?
— Потому что я понял, что не хочу жить в семье, где муж или жена убегают от проблем на чужую территорию. Это ни фига не помогает. Ксюш, я никогда тебя не обману. Чтобы в моей жизни ни происходило, ты узнаешь первая, — я поднес к губам тонкие пальцы и поцеловал каждый.
— Костя, — Русалка прикусила губу и игриво подмигнула, — а правда, что под эту штуку, — коснулась моего белого одеяния, — арабы не надевают белье?
— А ты знаешь, что здесь, — я медленно поднял подол сарафана, оголяя стройные бедра, — могут арестовать за секс вне брака, тем более в публичном месте?
Белье под длинной рубахой у меня было, но с ним я справился быстро. О законах мусульманского государства сложно думать, когда рядом такая женщина. И она обязательно станет моей по закону! А пока просто по любви...
Эпилог
Год спустя
— Костя? — позвала, войдя в номер. — Ну где ты, Котяра?
Никого. А обещал без меня в город не ехать. Сбежал, что ли? Отправил меня в спа, а сам руки в ноги и обратно в Москву. Я рассмеялась и распахнула двери на террасу. Свежий арабский вечер пахнул в лицо ароматом песков и специй. Неделю назад Костя предложил отправиться в отпуск. За год отношений мы успели съесть луковый суп в Париже, покататься на лыжах в Австрийских Альпах, покормить акул на Занзибаре и сейчас снова Дубай. Пустыня, алые закаты, крик муэдзина. И мы вдвоем. Именно здесь не хотелось никуда бежать, что-то смотреть, с кем-то болтать. Словно мир застыл в мгновении: там, где только мы.
