Паола вскочила.
— В последнее время ты сам на себя не похож!
Уж кому об этом знать, как не мне, мыс ленно усмехнулся Лоренцо и сказал:
— Если я стал другим, то потому, что мне приходится одному нести груз ответственности за семейный издательский бизнес. Ведь Джанни весь в отца. Тот тоже терпеть не мог то, чем ему приходилось заниматься.
Мачеха покачала головой.
— Неправда!
— С какой стати мне тебе лгать? Отец всегда предпочитал работу на свежем воздухе сиденью в кабинете. Его угнетали обязанности главы крупной корпорации.
Лицо ее исказилось от боли.
— Ты так холоден, Лоренцо, так равнодушен. Неужели тебя не волнует, что Джанни может покинуть нас навсегда?
— Ты прекрасно знаешь ответ на этот вопрос. Но если мы попробуем заставить Джанни пойти наперекор велению сердца, то почти наверняка оттолкнем его от себя.
— Будь он твоим сыном, ты бы так не говорил!
— Если бы Джанни был моим сыном, а я бы лежал в могиле, — ледяным голосом произнес Лоренцо, не обращая внимания на ее, быть может неосознанную попытку персонифицировать ситуацию, — я бы надеялся, что мой старший сын заменит младшему отца, но не станет навязывать ему свою волю. Я бы ждал, что он выслушает мальчика, даст ему совет, но позволит принимать решения самому. Тем более такие важные. А он ведь никак не может определиться.
Он бросил взгляд на часы.
— Продолжим разговор в другой раз. Мне и моей секретарше пора ехать в офис.
— Она уже уехала.
Лоренцо невольно нахмурился.
— Когда?
— Я видела, как она полчаса назад садилась в такси.
Он сразу все понял. Этот Кларенс попросил ее заехать к нему в отель перед началом рабочего дня. Лоренцо показалось, будто боксер-тяжеловес одним ударом вышиб из него воздух.
— Ладно, если Джанни захочет поговорить, пусть звонит мне в офис. До вечера.
Он вышел из столовой, намереваясь вернуться к себе, чтобы позвонить в отель. Если звонок застанет секретаршу в самый неподходящий момент, тем хуже для нее! Однако вы полнить свое намерение Лоренцо не успел. Телефон затрезвонил в тот момент, когда он входил в комнату.
— Мистер Скалиджери? — Голос ее звучал бодро.
— Доброе утро, мисс Морлендер.
— Как вы себя чувствуете?
Он скрипнул зубами. Слишком отчетливы и красочны были некоторые образы, что стояли перед его мысленном взором.
— Достаточно хорошо, чтобы отправиться в офис. Быть может, заехать за вами в отель, что бы прихватить вас?
— Ой… Я… я не рассчитывала, что вы уже сегодня вернетесь к работе, — пролепетала она.
Уж явно не рассчитывала!
— Вам трудно будет вырваться на работу прямо сейчас? — стараясь обуздать нарастающий гнев, процедил он.
— Боюсь, что да.
Лоренцо сжал кулаки от злости.
— И когда же мне вас ждать?
— Завтра утром. Видите ли, у меня сложилось впечатление, что на выздоровление вам потребуется еще один день. Вот я и решила отправиться в Амальфи — проверить, как идет подготовка. Ой, кажется, объявляют мой рейс.
— Вы в аэропорту? — недоверчиво переспросил он, впрочем уже начиная вычленять из неясного гула в трубке характерные шумы: звенящие голоса дикторов, гомон толпы, отдаленный рев двигателей.
— Ну да. Собираюсь лететь в Амальфи одним из рейсов, что мы зафрахтовали для ярмарки. А в Неаполе возьму машину и проеду остаток пути на ней. Я уже заказала машину. Если по прилете в Неаполь окажется, что она уже ждет меня, значит, все службы работают как часы. Если выявлю какие-либо недочеты в Амальфи, мы с вами завтра все решим в рабочем порядке. Утром я вернусь во Флоренцию первым же рейсом и поеду прямиком в ваш офис.
Лоренцо устыдился своих подозрений. Ни один босс не может требовать большего от своей секретарши! Она работает с полной отдачей. И он не имеет никакого права злиться на нее.
Решительно никакого!
— Хорошо, — пробормотал он, все еще пытаясь прийти в себя от потрясения, которое испытал, узнав, что ее нет на вилле. — Держите меня в курсе. Позванивайте мне в течение дня.
— Разумеется, синьор Скалиджери, Простите, посадка заканчивается, я должна бежать. Всего хорошего.
Всего хорошего? Ее жизнерадостный тон будил в нем зверя.
Если секретарша думает, что не увидит босса до завтрашнего утра, она глубоко ошибается!
Не теряя времени, Лоренцо позвонил в аэропорт и велел подготовить к полету вертолет. Потом — в любимую гостиницу в селении близ Амальфи и заказал две комнаты на ночь. Наскоро швырнул кое-какие веши в спортивную сумку — и сборы были окончены.
Очень может быть, что мисс Морлендер ему не солгала. Но это еще не значит, что в Амальфи она отправилась в одиночестве. И если, присоединившись к ней, он нарушит чью-то романтическую поездку, что ж, так тому и быть.
* * *
Сойдя с самолета, Вивиан подошла к стойке компании, занимающейся прокатом машин.
Повсюду, куда ни глянь, виднелись эмблемы международной книжной ярмарки и флаги стран, принимающих в ней участие. Та же кар тина наблюдалась и в аэропорту Флоренции. В воздухе витала праздничная атмосфера. Казалось, кругом нет ни единого хмурого лица. Если не считать ее самой.
Две ночи, проведенные на вилле Лоренцо, в непосредственной близости от него, породи ли в бедняжке острую тоску по несбывшемуся и несбыточному. Нет, ради ее же собственного душевного спокойствия возвращаться на виллу никак нельзя.
— Добрый день. Я Вивиан Морлендер, я заказывала машину, — сказала она по-итальянски.
Служащая за стойкой расплылась в широкой улыбке.
— О, разумеется, — на прекрасном английском ответила она. — На стоянке возле аэропорта вас ждет автомобиль. Вы узнаете его по логотипу нашей компании.
Вивиан думала, что ей тут же выдадут ключи, но служащая явно считала свою миссию выполненной. На робкий намек девушки она удивленно вскинула брови.
— Ах, разве я вам не сказала? Мы предоставили в ваше распоряжение машину с англоговорящим водителем-экскурсоводом.
— Ой!.. Спасибо.
И чему, собственно, она удивляется? Разве она еще не поняла, что имя Лоренцо Скалиджери — гарантия самого высококачественного обслуживания? Лоренцо — необыкновенный человек, и кому, как не ей, знать об этом!
Сколько роскошных красоток готовы были бы драться за право провести ночь возле его постели после несчастного случая, но он выбрал ее, Вивиан. И эта ночь связала их новыми узами, заставила ее по-новому полюбить его. Хотя, как ни горько это признавать, если он и выбрал ее, то лишь потому, что понимал: перед секретаршей можно не притворяться, быть самим собой. Только и всего.
