Удовольствие.
Она едва опознала это ощущение. Напряглась всем телом, сдерживая дрожь. Боже милостивый, они даже по-настоящему не ласкали друг к другу, а она уже тонет. Возможно, хватило и прикосновения, потому что до Хэдли только дошло, что Лоу так и не отпустил ее руку. А может это она сжимала его ладонь. Кто-то держал крепче, возможно, именно она, Хэдли.
Лоу опустил голову, вдохнул аромат и прошептал:
– Как опьяняюще.
Он был так близко. Достаточно, чтобы Хэдли почувствовала легкий запах ванили в его помаде для волос, а Лоу закрыл ее обнаженные руки от прохладного ночного воздуха и задел лацканом пиджака ее соски.
Хэдли затаила дыхание, потонув в новой волне трепетного удовольствия, нахлынувшего на кожу. Он так близко. Ей хотелось прижаться щекой к его щеке и чтобы его рот…
Тут громкий голос ворвался в ее мысли:
– Дамы и господа, ужин подадут через десять минут.
Хэдли в испуге отпустила руку Лоу и огляделась. Слуга у открытой двери зазывал гуляющих гостей в дом.
В замешательстве Хэдли остро почувствовала телом потерю тепла Лоу, а уж потом осознала, что происходит.
– Нам пора… ужинать.
Он кашлянул.
– Да, конечно.
– Я должна помочь отцу с…
С чем? И почему она так плохо соображает?
– С представлениями, – охотно подсказал Лоу.
– Верно.
Представления. Да, вот на чем надо сосредоточиться. Хорошо.
Казалось, прошли годы, пока они с Лоу преодолели небольшое расстояние до зала. Как в тумане Хэдли представила его нескольким членом совета попечителей и еще одному куратору, пока не пришлось искать свои места по карточкам и садиться ужинать. Оливер сидел слева от Хэдли, а Лоу – напротив, рядом с ее отцом. Она виновато уставилась на серебряные приборы и фарфор, будто другие сотрапезники могли догадаться, что только что произошло во дворе.
– Скажите, вы в порядке? – спросил Оливер пару раз.
Да, да. В порядке. Чего он прицепился? Тон его голоса напоминал ворчание ее отца.
Хэдли все еще находилась в прострации, когда подали суп. А осмелившись посмотреть на Лоу, почувствовал, как от его ожидающего, тяжелого взгляда сердце снова заколотилось.
Как только гости полакомились рыбой, доктор Бэкол похлопал по столу, и его обеспокоенные помощник появился из тени. Отец Хэдли постучал ложкой о бокал, и все разговоры утихли.
– Я очень благодарен вдове Флад, которая гостеприимно открыла нам двери своего дома на этот вечер, – объявил он. За столами раздались приветственные крики и возгласы. – Каждый год эта встреча имеет для нас особое значение не только потому, что многие присутствующие любезно открывают бумажники, пользуясь налоговыми льготами – то есть делают благотворительные взносы для нашего прекрасного музея.
Смех гостей отразился от мраморных стен.
– Еще мы встречаем старых друзей, чтобы вспомнить, чего мы добились в этом году и поделиться чаяниями на следующий. И как вы все знаете, мое здоровье уже не то. Погодите, не жалейте меня. Я пока еще не на смертном одре. Но я стар и устал, отдав департаменту антиквариата двадцать пять плодотворных лет. Пора дать шанс человеку моложе и умнее.
Сердечко Хэдли заколотилось с удвоенной скоростью. Пелена спала с ее разума. Неужели отец сегодня объявит своего преемника в присутствии совета попечителей и директора музея? Она думала, что он подождет до собрания в следующем месяце, но он решил сделать это сейчас.
О боже, нужно же будет хоть что-то произнести. Однако она совсем не готова выступать перед всеми этими людьми. Какой горький и сладкий, но насколько приятный сюрприз. Ей придется сказать пару слов, выглядеть элегантно и постараться не злорадствовать над Джорджем, который что-то шептал на ухо жене одного из попечителей.
Хэдли посмотрела на Лоу и покраснела. Она не понимала, почему хочет добиться его уважения. Глупо, но она радовалась, что он увидит ее триумф. Весь ее тяжелый труд наконец получит признание.
Отец откашлялся и продолжил:
– Как вы знаете, мистер Лоу Магнуссон только что вернулся с широко известных раскопок на острове Филы. – Минутку. Почему он говорил о Лоу? – Он любезно предложил музею эксклюзивную возможность предложить цену за свои находки.
У Хэдли в висках застучало. Она не могла сосредоточиться на словах отца. Ученая степень. Калифорнийский университет, Беркли. С отличием. Восходящая звезда в своей области. Она посмотрела на Лоу, который тоже выглядел ошеломленным. Хэдли прерывисто задышала.
– … и поэтому я с огромным удовольствием выставляю кандидатуру мистера Магнуссона на голосование в качестве моего преемника.
Зазвучали вежливые аплодисменты. Лоу ответил, упомянув, какой неожиданной чести его удостоили и все в таком духе.
Он претендует на должность Хэдли. Она была преемницей отца, прямой наследницей. Для этого она училась, работала. Она заслужила этот пост больше, чем любой другой мужчина за этим столом. И в тысячу раз больше, чем Лоу Магнуссон.
Он кратко покачал головой, делая вид, что ни при чем. Браво! Какая игра! По-тихому очаровать девушку в саду – проще простого, потому что она настолько соскучилась по обществу других людей, что приняла бы любое внимание, – а потом сесть и забрать корону победителя.
Какой же дурой она была.
От ярости и обиды из-под пола появились Мори. Гротескные фигуры с черными конечностями и мигающими глазами. Чудовища, усиленные ее болью. Мертвые, вызванные из мира духов. Хэдли их не понимала и с трудом ими управляла, но духи слились в извивающуюся массу мрака и тени, поднимаясь по мраморным стенам и колоннам. Нюхом чуяли шанс вырваться на свободу, вытаскивая картинки из разума Хэдли.
«Приказывай нам», – шептали они в ее голове. Темные мстители, готовые исполнить ее волю. Отплатить мерзкими деяниями. Напустить страха, покалечить, убить.
Негативные эмоции Хэдли были словно падаль. А привлеченные к ним, вечно голодные духи копались в ее разуме. И готовы были следовать ее повелению.
«Его», – подумала она, чувствуя, как глаза наливаются слезами ярости. «Нет, обоих. Отец должен ответить за предательство, а Лоу – за представление и ложь. Они оба виноваты».
Директор музея как раз встал и поднял тост за кандидата, а ее духи скользнули по потолку, будто черный выхлоп, к своей цели: большой хрустальной люстре над столом.
Потолок сотрясся.
Гости застыли с бокалами в руках.
До того, как ослепнуть, отец Хэдли мог видеть Мори. Но сейчас великий доктор Бэкол не понимал, что происходит, как и остальные гости, которые нашли логичное объяснение непонятному происшествию.
