Это было чудесно, такое она переживала впервые в жизни. Отрешившись от всего, что ее тяготило, Мел словно парила на облаке, поднимаясь все выше и выше к вершине сладострастия. На какой-то миг ей показалось, что она растворяется в Дэвиде и вот-вот утратит ощущение реальности. Но Мел не испугалась этого. С остановившимся дыханием и почти теряя сознание, она еще крепче вжалась в Дэвида, оставив на его спине следы от своих пальцев.
Наконец ее пронзила сладкая боль, по всему телу пробежала судорога, и затем пришло ощущение полного блаженства. Мелани в изнеможении откинулась на подушки.
Дэвид достиг вершины одновременно с Мел. Он нежно смотрел на нее.
— Ты счастлива? — негромко спросил он, тяжело переводя дыхание.
Мелани открыла глаза. Лицо Дэвида было едва различимо в темноте. Она подняла руку и осторожно дотронулась до его щеки.
— Очень, — шепнула она. — Я могла бы обнять весь мир.
— Обними лучше меня, — предложил Дэвид, легко чмокнув ее в кончик носа. — На весь мир у тебя не хватит рук.
И Мелани не надо было долго упрашивать.
Уильям Клэйтон увидел, как автомобиль брата завернул на подъездную дорогу. Уже несколько дней он тайно наблюдал за его домом, стараясь не пропустить появление Дэвида. Ему, Уиллу, необходимо было срочно поговорить с ним. Земля буквально горела у Уильяма под ногами: ясно, что кредиторы вот-вот разыщут его, чтобы выжать хоть жалкую часть своих денег.
Когда за «ягуаром» закрылась дверь гаража, Уилл проскользнул сквозь чудом образовавшуюся щель в изгороди и, неспешно обогнув дом, двинулся к террасе. Он не хотел терять ни единой минуты, но когда поднялся на первую ступеньку лестницы, ведущей в дом, то заметил, как его брат направляется к молодой женщине, опрыскивающей розы на клумбе. Уильям видел, как она внезапно развернулась и, выпустив шланг, залепила Дэвиду мощную оплеуху.
Уилл мысленно зааплодировал ей. Он обожал, когда с Дэвидом обращались подобным образом. Еще ребенком Уильям всегда замышлял свои проказы так, что отвечать за них приходилось не ему, а брату, и, когда Дэвид получал очередную порцию побоев, Уилл еле удерживался от смеха.
Но сейчас дело, похоже, приняло иной оборот. Молодая женщина, едва успев нанести удар, бросилась к Дэвиду в объятия.
Уильям наблюдал за самозабвенно целующейся парочкой. «Неудивительно, что этот Саймон с ума сходит от ревности», — думал он, рассматривая стройную фигуру Мелани. Малышка была просто загляденье! Уиллу казалось кощунством, что именно его неповоротливый брат, этот мизантроп и зазнайка, отхватил себе столь лакомый кусочек.
Сначала он хотел было прервать это нежное воркование, но потом передумал. «Часом больше, часом меньше, сейчас это уже не имеет значения, — решил Уильям, — пусть Дэвид спокойно поразвлекается. Может быть, любовное свидание сделает его помягче, и он выложит наконец деньги, так неотложно мне требующиеся».
Но празднование по поводу встречи влюбленных продолжалось дольше, чем ожидал Уильям, и ему пришлось еще одну ночь провести в городе.
Только на следующее утро, когда Уильям снова подглядывал сквозь изгородь, он увидел своего брата на террасе. На Дэвиде был тот же синий махровый халат, что и в прошлый раз, когда Уилл присвоил рукопись. Но сегодня Дэвид уже не выглядел таким изможденным. Он жизнерадостно насвистывал, накрывая на стол, который украсил розами, срезав их в саду.
Уильям решил приступить к делу. Он проскользнул сквозь изгородь и целеустремленно двинулся к террасе.
Дэвид заметил его лишь тогда, когда он уже поднимался по ступенькам. Лицо Дэвида помрачнело при виде нагло ухмыляющегося младшего брата.
— Привет, Дейв, — сказал Уилл и без приглашения уселся за стол. — Готовишь завтрак? Как мило, я уже несколько дней не ел ничего приличного.
— Убирайся! — холодно отрезал Дэвид. — Мне нечего тебе сказать, и я не имею ни малейшего желания тебя кормить. Внизу в городе есть закусочная, где жарят отличные пончики. Вот там и позавтракаешь.
— Ты ведь мой брат, — нахально осклабился в ответ Уильям. — Тебе не кажется, что ты поступишь крайне бессердечно, если выставишь меня за дверь?
— Братья не обворовывают друг друга, — невозмутимо проговорил Дэвид. Ему не хотелось портить это утро. Ночь с Мелани была прекрасна, и он был счастлив снова обнять ее, когда девушка проснулась. Поэтому Дэвид не хотел, чтобы визит Уильяма вывел его из себя.
Дэвид все никак не мог осознать, что Мел действительно принадлежит ему. Неужели он и в самом деле держал ее этой ночью в объятиях? Дэвид готов был кувыркаться от радости, но ограничился приготовлением вкусного завтрака, чтобы побаловать Мелани.
Появление Уильяма оказалось более чем неуместным.
— Обворовал! — насмешливо протянул Уилл. — Должен тебе сказать, ты иногда бываешь чрезвычайно безапелляционным. Я просто взял рукопись с собой, так звучит гораздо лучше. Да и вообще мой поступок заслуживает всяческого поощрения. Ведь в твой дом могли проникнуть настоящие воры. А ты был настолько болен, что я не решился оставить на письменном столе без присмотра такую ценную вещь.
Лицо Дэвида оставалось равнодушным. Он сел напротив Уильяма, удобно откинулся в кресле и пристально посмотрел на брата.
— Я хочу тебе кое-что сказать, — небрежно промолвил он. — Ты не получишь от меня впредь ни цента. И давай оставим эту тему.
Ухмылка Уильяма тут же исчезла.
— Ты что, псих? — набросился он на Дэвида. — Я же могу продать эту рукопись. Видишь ли, издательство в Бостоне…
— Отшатнется от нее, как если бы она была пропитана ядом, — спокойно, но твердо прервал его Дэвид. — Я уже проинформировал о краже издателя, с которым у меня заключен договор. Он собственными руками разнесет тебя в клочья, если ты не вернешь рукопись. Через несколько дней истекает срок сдачи. Если до этого момента я не получу назад дискеты и оригинал, у тебя больше не будет ни минуты покоя. А попробуешь предложить мою работу любому другому издательству, где бы оно ни находилось, комитет по охране авторских прав живо схватит тебя за грязные лапы. У тебя нет никакого шанса продать роман, Уилл. Поезжай-ка лучше домой, сложи все бумаги в конверт и отошли мне. Это самое разумное, что ты можешь сделать.
— А если я откажусь? — с неприязнью в голосе спросил Уильям.
— Узнаешь, каково это — тягаться с издательским концерном, — ответил Дэвид и встал. — Всего тебе наилучшего, Уильям! Постарайся наконец сделать что-то путное в своей жизни.
Уильям тоже поднялся. Он достаточно хорошо знал своего брата, чтобы понять: все — предел, и Дэвид теперь не отступит ни на миллиметр.
