— Да, — подтвердила Дженика. — Все свидетельствует против него, и дело выглядит довольно безнадежно. При всем том я пожелала бы от всей души Лестеру и Бэрнсу, чтобы им обоим удалось благополучно выбраться из этой истории.
— Постарайся не думать больше об этом, — посоветовала Вероника. — Давай пойдем куда-нибудь сегодня вечером. Мы можем посмотреть новый мюзикл на Бродвее. Я знаю кое-кого, кто имеет связи. Мы еще сумеем достать билеты. Что ты думаешь по этому поводу? А потом мы пошли бы в маленький бар и выпили там что-нибудь симпатичное. Ты же не можешь все вечера напролет сидеть дома.
— Я с ума схожу по Лестеру, — промолвила Дженика. — Я не выдержу без него. Он мне так нужен.
— Да, солнышко, я верю тебе. Но ты ведь знаешь, что сейчас не можешь видеть его. Ни в коем случае. Итак, что будем делать сегодня вечером?
Дженика покачала головой.
— Я не особенно рвусь посмотреть этот мюзикл, и у меня нет желания просто убить время. Я лучше сделаю себе дома пару сандвичей и лягу пораньше в кровать с книгой.
Вероника улыбнулась.
— И будешь несчастна, думая о своем Лестере. Отвлекись! Давай что-нибудь предпримем вместе. Это гораздо лучше для тебя.
— Если бы хоть Зорро был здесь! — вздохнула Дженика. — Я могла бы выводить его на прогулку. Думаю, это была не очень хорошая идея — отдать его в школу для собак.
— Но ты не можешь его забрать. Его там воспитывают, и это неплохо для него. Потом тебе будет с ним намного легче.
— Но мне так не хватает этого маленького сорванца. Конечно, он много натворил, но пес ведь все-таки мой.
— Выпей сегодня двойной бурбон перед сном, — посоветовала Вероника. — Иначе ты будешь только терзаться, а это ничего не дает. Выпьешь хорошую порцию и прекрасно заснешь.
— Я подумаю об этом, — пообещала Дженика.
Прошло уже четыре дня, как она в последний раз говорила с Лестером. Дженика в печали сидела в этот вечер в своей квартире. Все напоминало ей о Лестере и о маленьком Зорро.
Так много жизни было раньше в ее жилище, так много счастья, а теперь все стало пусто и тихо, как в могиле. Дженика выпила двойной бурбон, но это еще больше опечалило ее. Пить в одиночестве — плохая штука, и она вовсе не хотела, чтобы это вошло у нее в привычку.
Около девяти вечера она позвонила Лестеру. Дженика просто не могла больше быть одна, и ей очень хотелось услышать его голос. И к тому же Лестер предложил ей иногда перезваниваться. Он тотчас же поднял трубку.
— Ах, любимый! — промолвила Дженика. — Так ужасно без тебя. А что ты чувствуешь?
Она услышала, как Лестер тяжело вздохнул.
— Ты думаешь, что мне хорошо? Это очень действует на нервы: видеть тебя каждый день в зале суда и не иметь возможности заключить в объятия. Я безумно тоскую по тебе, любимая. — В этот вечер он опять занимался судебными актами. Но тоже чувствовал себя заброшенным и несчастным без Дженики. И все время порывался позвонить ей.
— Нельзя ли придумать какую-нибудь уловку, чтобы обойти этот дурацкий закон? Ведь никто не заметит, если мы встретимся, — продолжала Дженика.
Лестер тихо рассмеялся.
— Совершенно исключено, чтобы я тебя навестил, а также невозможен и твой приход ко мне. Вдруг кто-то случайно встретит нас. Некоторые люди уже знают тебя, видели на заседаниях, а обо мне и говорить нечего. Ты знаешь, что для меня на карту было бы поставлено слишком многое.
— Я знаю, — ответила Дженика. — И я понимаю тебя, Лестер. Но, если процесс продлится еще долго, я просто помешаюсь без тебя. Ты чертовски глубоко засел в моей душе.
— Со мной творится то же самое, — признался он. — Стоит мне только подумать о тебе, представить, что я тебя касаюсь… то буквально схожу с ума. О, Дженика, я так тебя люблю.
Теперь настал ее черед тяжело вздохнуть.
— Когда ты говоришь такое, я просто места себе не нахожу. Мы должны увидеться, разве ты этого не понимаешь? Нам нужно найти какой-то выход.
— Но не в Нью-Йорке, — ответил он. — Этого делать нельзя ни в коем случае. Риск слишком велик.
— Я что-нибудь придумаю, — пообещала Дженика. — Значит, ты не отказываешься совсем?
— Ах, Дженика… — Такое огромное желание, такая нежность слышалась в его голосе, что она не могла спокойно сидеть у телефона.
— Я позвоню тебе снова завтра вечером, о'кей? И тогда скажу, как мы это сделаем. Совершенно точно, я что-нибудь придумаю, и это будет очень здорово, если мы где-то тайно встретимся. Мы будем любить друг друга, как в первый раз. Ах, Лестер…
— Ты настоящая искусительница, — промолвил он с тихим смехом. — Перед тобой трудно устоять. Бог мой, я ведь тоже очень хочу этого.
— До завтра, любимый, — буквально выдохнула в телефонную трубку Дженика. — Я найду выход, можешь быть уверен. И никто ничего не узнает. Никто не заметит, что мы тайно встретимся.
— Это, должно быть, прекрасный план, — сказал Лестер.
Когда на следующее утро Дженика увидела Лестера в суде, ей показалось, что он ей улыбнулся. Но, разумеется, она могла себе это просто вообразить, когда Лестер, по обыкновению, непосредственно обращался к присяжным.
И снова Дженика чувствовала тоску и желание, глядя на Лестера. Он выглядел потрясающе! Такой стройный, такой мужественный, совсем не походивший на этих трескучих мужланов. В его лице, в его глазах было так много чувства.
Дженике очень нравился его юмор, его скрытая ирония. Он был желанен ей всегда. Она начинала волноваться, слушая Лестера, когда тот находился так близко, что до него можно было дотронуться, и вместе с тем был недоступен, словно на другой планете.
Когда около полудня заседание закончилось, Дженика вместе с другими присяжными покинула зал.
Одна из заседательниц, привлекательная рыжеволосая женщина лет сорока, которая явно существовала на средства социальной помощи и не стеснялась при этом носить свои бриллианты, предстала перед Дженикой. Женщина уже пару раз пыталась завязать беседу с Дженикой, но та все время торопилась.
Теперь рыжеволосая заговорила:
— Вообще-то все это делается для отвода глаз. Этот новый защитник допрашивает свидетелей. Все, что мы уже знаем, переписывается еще раз. Для чего? Это только оттягивание приговора. Мне совершенно ясно, что виноват этот ниггер. Доказательства прокурора совершенно однозначны.
Дженика была поражена, у нее просто захватило дух от той ненависти и презрения, которые прозвучали в голосе этой женщины.
— Мистер Кинг пытается установить истину, — ответила она. — Так я вижу это дело. Для него оно еще не закончено.
Рыжеволосая вздернула одну бровь.
