просто взорвалась, в нее вдолбили. И щедро.
Генерал Тихонов выждал паузу. Не направился сразу к нему навстречу, дал осознать происходящее. Он, сука, и осознал! Только что толку?
Поэтому мать и последнее время перед выходными звонила и уточняла, приедет ли Женя к ней… Мало ли. Столкнутся вдруг.
С этим…
Тихонов-старший нахмурился и сдержанно кивнул, здороваясь.
– Матери – ни слова, – предупредил он, слегка прищуриваясь, когда они поравнялись. – Если хочешь поговорить – все вопросы ко мне. А так… Саша – моя женщина. Ясно выражаюсь?
– Куда уж яснее. Сначала на карьеру променял, а сейчас мать – твоя?..
– Женя…
Их последняя стычка случилась после того, как Евгению доставили дарственную на квартиру. Тогда он знатно сорвался, явился в штаб. Едва в драку не полез, желая швырнуть в лицо документы тому, кто предал когда-то мать.
Сама Александра Анатольевна так не считала. Она до конца и не рассказала детям подробностей, почему они с отцом разошлись. Глаза отводила, ничего не объясняла. Ушел, это главное.
Уже потом Евгений узнал, что на отца глаз положила дочка одного потомственного военного. И дальше истории расходились. Кто-то говорил, что Борька Тихонов звезды получал, потому что хорошо трахал одну дамочку. Вторые – обратное. Что ему и палки в колеса вставляли родственники некой обиженной и недооцененной дамочки, которая не получила будущего генерала в жены.
Жениться Борису Тихонову в конечном итоге пришлось, потому что большая звезда не опустится на плечи холостяку. Правда, брак продлился не больше года…
А теперь что?..
Снова к родной потянуло?
Евгений посмотрел в глаза отцу. Тот взгляда не отвел.
– Вопросы будут.
– Жду.
Не удержавшись и чувствуя себя последним идиотом, Евгений прошел к дому, задев отца плечом.
Мама встретила его с виноватым лицом. А еще с припухшими губами…
Женя выдохнул. На мать не имеет смысла срывать злобу. Да и вообще!
– Это нормально, мам?
– Давай я чайник поставлю? – засуетилась она, не зная, куда деть глаза. – Или кофе заварю! У меня есть вьетнамский, твой любимый…
– И когда ты собиралась мне сказать? – внезапно Евгений поймал себя на том, что запал пропал. Разом. Точно кто-то выключил. – И откуда у тебя вьетнамский кофе? Презент отца? Ему подогнали, а он тебе?
Александра Анатольевна шумно вздохнула.
– Так чай или кофе?
– Кофе, – буркнул Женя, подмечая, как из любимых дорогих глаз уходит вина. А вот это правильно.
Не должна женщина чувствовать вину за то, что провела ночь с мужчиной….
Когда это он стал философом? Да еще по отношении к кому…
А что еще сказать? Наброситься на мать с упреками? Так он первый говорил на ее недавнем дне рождении, что в сорок восемь лет пора подумать о личной жизни вплотную.
Видимо, она и подумала.
Лизка входила крадучись.
– Все целы? Шторм откладывается на потом? И даже посуда, что ли, целая? И никто не орет? Диво дивное…
Евгений отодвинул стул и сел, выразительно опустив руки на стол. Лиза прокралась за спину и плюхнулась на диван. Ему не надо оборачиваться, чтобы знать, что сестра поджала ноги и замерла в ожидании.
Александра Анатольевна все же заварила чай, приготовила кофе. Поставила на стол творожную запеканку. Любимую им и Тихоновым-старшим. У Жени из счастливых воспоминаний детства были как раз воскресные завтраки, когда мама вставала пораньше и спешила напечь блинчики или запеканку, щедро политую малиновым вареньем или украшенную свежими ягодами.
Это было чертовски вкусно.
И по-семейному счастливо.
У запеканки не хватало нескольких кусков. Все, как и полагается.
Евгений притянул к себе тарелку и взял кусок. Откусил и откинулся на спинку стула, демонстративно активно жуя.
Александра Анатольевна повторно шумно вздохнула.
– Я совершила ошибку. Много лет назад.
– Мам…
– Подождите! – Она вскинула руку кверху, призывая взрослых детей к тишине. Те в кои-то веки послушались. – Или я сейчас рассказываю, как и что мы с Борей натворили в прошлом, или к этой теме больше не возвращаемся.
– Рассказывай, – быстро пискнула Лиза, стремясь опередить брата. – Жека, а ты молчи. Спугнешь маму.
– Я сам внимательность, – фыркнул он, активно работая челюстями.
– Я коротко… – Мама провела рукой по волосам, выдавая степень волнения. – Много лет назад я сглупила. Не послушала Борю… А послушала гордость с ревностью и соседок, что активно нашептывали, что такой мужик, как Боря мой, не может не гулять. И разговоры разные были еще… Что девица одна за ним приударила, проходу не дает. Боря говорил, что сплетни, бабские пересуды, не более. Я сначала старалась верить, а потом… – Она прикрыла глаза, окунаясь в прошлое. – Потом был сильный скандал. Я в горячке сказала, чтобы Боря убирался. Он и ушел… Вы же знаете, отец гордый. Ну и… вот.
– Так я не поняла, мам… Твой первый муж изменял тебе или нет?
Лизка почему-то всегда неровно дышала к генералу Тихонову. В том плане, что еще будучи девочкой, отчаянно желала, чтобы и у нее был папа. Собирала про Бориса Витальевича любую информацию, специально злила Женьку расспросами. Тот бесновался, иногда срывался на сестру. Уходил из дома, бегал на стадионе. Говорил себе, что не нуждается в предателе, что раз мама выгнала отца, значит, за дело.
В детстве не бывает полутонов. Человек или хороший, или плохой. Это как при просмотре фильмов – или «наш» герой или злодей.
Отца Жека записал во вторую категорию. Когда-то решил, что тот предал семью ради карьеры. Все. Другой вариант даже не рассматривался. Мать первое время и алименты отказывалась брать. Гордая… Отец приезжал. Чего уж. И часто… Сейчас, оглядываясь назад, Евгений много что подмечал. Того, что предпочитал не замечать…
– Уже не имеет значения. Столько лет прошло…
– И?.. – продолжала допытываться Лиза, в то время как Евгений молчал.
– Борис ездил ко мне все эти годы. По молодости чаще. Стучался, пытался ухаживать. Я за порог не пускала…
– А сейчас?..
– Сейчас пустила.
Александра Анатольевна пожала плечами и улыбнулась.
Через десять минут она вышла следом за Женей. Тот остановился на крыльце, прислонившись плечом к стене.
– Злишься? – негромко спросила мама.
Женя качнул головой.
– Когда увидел его, думал, втащу… А потом знаешь… Странное дело – отпустило. Чуйка, что ли, сработала. Я же подозревал, что он к тебе таскается.
– Ну-у, – протянула Александра Анатольевна, – таскается – это не
