— Что, бросается в глаза?
— Особенно когда стоит в престижном углу.
— Не злись, Морея. Ведь эта стоянка никогда не бывает заполнена, так почему бы мне там не припарковаться? Фирма все равно ведь платит за нее, есть там свободные места или нет. На самом деле ты должна быть мне благодарна.
— За что же?
— За то, что я создаю вид, будто ваша фирма процветает, будто у нее полно клиентов. — Он откинулся в кресле. — Ну так скажите мне, госпожа советник, собирается ли Кэти Мэдисон отказаться от своего невыполнимого требования и уступить Биллу их совместный бизнес?
Нарочитая небрежность тона не обманула Морею: он явно перешел в атаку. И поэтому она ответила почти ласково:
— Очень удачно сформулированный вопрос, мистер Колтрейн.
— Ну и что ты ответишь? — усмехнулся он.
— Ты прекрасно знаешь, Ридж, что Кэти посвятила этому бизнесу не меньше времени и усилий, чем Билл, и она заслуживает своей доли. — Морея открыла папку с документами и вытащила оттуда лист бумаги. — Вот наши предложения, детали мы обсудим вместе.
Он взял листок, но читать не стал, а продолжал все так же пристально рассматривать Морею, и это стало ее нервировать.
— У меня что-то застряло между зубов? — не выдержала она наконец. — Тогда я лучше извинюсь и почищу зубы, чтобы ты смог в конце концов сконцентрироваться на деле.
Ридж улыбнулся.
— Зачем же чистить зубы? Тебе ведь выгоднее, когда я рассеян. Да не волнуйся ты, я думаю исключительно об этом… — И Ридж уставился в список предложений, который она ему дала.
Играет с ней как кошка с мышкой, подумала Морея. Она и раньше не раз сталкивалась с попытками мужчин-адвокатов отвлечь внимание женщин-оппонентов, бросая на них игривые взгляды. Может быть, Ридж прибегнул к подобной уловке, чтобы скрыть некоторую неуверенность в деле Мэдисонов?
Дабы укрепить свое преимущество, Морея начала объяснять адвокату некоторые из своих предложений по этому делу. Ридж слушал самым внимательным образом, время от времени вставляя замечания, с чем-то соглашаясь, а с чем-то нет; иногда, достав из кармана ручку, он делал заметки на своей копии предложений.
Морея потеряла представление о времени, когда в кабинет тихо вошла секретарь.
— Извините, мисс Лэндон, но вы просили меня напомнить, когда наступит время следующей встречи.
— Спасибо, Синди. Мне кажется, на сегодня достаточно, Ридж?
— Да, вот мои замечания, — он протянул Морее исписанный листок.
Она мельком взглянула на него и передала Синди.
— Внеси, пожалуйста, все изменения, предложенные мистером Колтрейном, а копию вышли ему сегодня к вечеру.
— Хорошо. Куда вам переслать документ, сэр?
— В мой новый офис на восьмой этаж этого же здания, — ответил он.
— Этого же здания? — Морея удивленно посмотрела на него. — Что это вдруг ты решил переехать?
— Неужели не ясно? Любой человек в Денвере знает, что в этом здании располагается «ТБК», а мой юридический адрес теперь такой же.
Огоньки в глазах Риджа предупредили Морею не принимать его слова всерьез.
— Ты ознакомь Кэти с предложениями, а я дам знать Биллу, и мы в ближайшее время, скажем, на следующей неделе, соберемся все вместе и окончательно все утрясем.
Она пожала плечами.
— Хорошо, утрясем или начнем все сначала. Итак, до следующей пятницы.
— Хорошо. На этот раз у меня. — Он неожиданно улыбнулся. — Я словно бы приглашаю тебя на ужин, не так ли?
Морею чуть не бросило в дрожь при этих словах.
— Теперь, на примере моего нового офиса, я смогу показать тебе, в каких условиях работает та часть юриспруденции, которая не считает, что квалификация адвоката должна находить отражение в стоимости его кабинета.
— Тогда мне лучше прийти с собственным креслом, — ответила Морея.
Ридж поднялся и неторопливо направился вслед за Синди к выходу.
— Пока, Морея. С нетерпением буду ждать следующей встречи — всегда приятно побороться с тобой.
За то время, что она провела с Риджем Колтрейном, количество адресованных ей сообщений удвоилось. Она рассортировала их по степени важности и срочности.
В сообщениях излагались проблемы, с которыми обычно сталкивается адвокат, ведущий дела о разводах и семейных неурядицах. Одна клиентка жаловалась на несвоевременную выплату алиментов, другая хотела бы изменить время посещения ребенка прежним мужем, третья просила оградить ее от преследований бывшего дружка.
— Я отвечу на некоторые звонки, а потом займусь делом Петровски, — сказала она Синди. — Заседание суда по ее делу состоится в следующий четверг, верно?
Секретарь кивнула:
— В десять утра.
Морея уже направилась в свой кабинет, но задержалась.
— Синди, нет ли записки от моей матери?
— Нет. А что?
— Я встретила ее в гараже и подумала, что она заходила сюда, пока я обедала.
Синди покачала головой:
— Я не видела Мередит уже почти месяц.
Морея нахмурилась.
— Может быть, она оставила записку внизу, у администратора, а та не успела еще передать?
— Я проверю, но сомневаюсь — девочки там очень аккуратные.
Это правда.
— Наверное, она не зашла, решив, что уже поздно, — пожала плечами Морея.
Дом, в котором выросла Морея, находился неподалеку от университета, где отец преподавал английскую литературу. Этот двухэтажный опрятный кирпичный коттедж утопал в цветах. С годами он все более и более походил на домик из сказки.
Мередит, стоя на коленях, пропалывала клумбу у входа, когда к дому подъехал «БМВ» Мореи. Мередит выпрямилась, сняла перчатки и поприветствовала дочь.
— Рада тебе, детка. Как прошел вчера банкет?
Морея пожала плечами.
— Как обычно проходят все благотворительные вечера. Основной оратор решил, что все собрались исключительно затем, чтобы послушать его, поэтому говорил больше часа.
Мередит понимающе кивнула.
Внезапно Морея заметила, как устало выглядит мать: вокруг глаз залегли темные круги. Ей стало страшно. Она почувствовала неладное еще тогда, в гараже, но не было времени подумать об этом. А теперь Морея корила себя: как она могла проглядеть очевидное? Почему не позвонила матери в пятницу вечером, как планировала?
Потому что опять зачиталась до полуночи, напомнила она себе. И к тому же Мередит никогда не нуждалась в поддержке. Когда ей нужна была помощь, она сама просила об этом.
Вот потому, наверное, и позвонила накануне дочери с просьбой приехать.
— Извини, мама, что я вчера не смогла заглянуть к тебе.
Мередит пожала плечами.
— Все в порядке, дорогая. Ты здесь, и это главное. — Она бросила перчатки на землю и, нахмурившись, посмотрела в сторону дома.
Морея поймала ее взгляд.
— Что случилось? С папой все в порядке?
— Да, он дремлет после обеда.
Это не ответ, хотела сказать Морея, но передумала. Она опасалась услышать, что с отцом неладно. Чарлз Лэндон уже не молод, до пенсии осталось всего несколько лет.
— Давай-ка покачаемся на качелях, — предложила Мередит. — Сегодня такой чудесный день, совершенно не хочется идти в дом.
И будить отца, добавила про себя Морея. Она пошла за матерью, села с ней рядышком на старые деревянные качели, и они начали раскачиваться. Цепи возмущенно заскрипели, однако их скрип действовал на обеих умиротворяюще.
Морея молчала.
Мередит вздохнула:
— Я рада возможности поговорить с тобой наедине.
— Папа болен?
— Нет. Но… Морея, он не хочет, чтобы ты знала. Так что, пожалуйста, пообещай мне…
— Мама, я в такие игры не играю. — Но, увидев сжатые губы матери, которая всем своим видом показывала, что иначе не скажет ни слова, Морея уступила: — Ну ладно, скажи, что происходит. Обещаю молчать. Хорошо?
— Знаешь, Морея, иногда я очень жалею, что послала тебя учиться на юриста. — Веселые огоньки, зажегшиеся было в глазах Мередит, тут же погасли. — Дело в том, — продолжала она, — что Чарлз некоторое время работал с одной аспиранткой. Она писала докторскую, а он был консультантом.
Морея понимающе кивнула. Чарлз обычно работал с полдюжиной подобных соискателей.
— Работа у нее была слабая, и сперва твой отец делал все возможное, чтобы спасти диссертацию. Дополнительные занятия, советы, но это не помогло, и в конце концов он пришел к выводу, что девушку следует исключить из списка соискателей. Таким образом их сотрудничество закончилось.
Ничего необычного в этой истории вроде бы не было. Не все докторские диссертации получаются успешными, и хотя ее добросердечный отец всегда делал все от него зависящее, чтобы уберечь людей от провала, бывали случаи, когда и Чарлз Лэндон оказывался бессильным.
Мередит облизала пересохшие губы.
— Она же отплатила ему тем, что написала жалобу.
— На папу?
